Россия и Европа. Т.2

В изложении откровенного Погодина выглядела она так: «Ос­тавьте нас в покое решить наш исторический спор с Востоком и с Магометом. Суд у нас с ними — Божий, а не человеческий». Та­кой средневековый аргумент мог, согласитесь, вызвать лишь недо­умение европейских политиков. Тем более, что Погодин тут же бес­тактно добавлял: «Наше счастие, а отнюдь не вина, если с исполне­нием священного долга соединяются и вещественные выгоды и если, по мере побед над Востоком и Магометом, увеличивается наше политическое могущество».¹³¹

Вот почему, оказывается, несовместно было отныне с честью и достоинством России соглашаться на общеевропейский протекто­рат над турецкими христианами. Погодин объяснил это без обиня­ков: «Вы хотите, чтобы мы, пред увенчанием наших трудов и подви­гов, выпустили из рук нашу законную добычу и в страхе от ваших дерзких угроз смиренно предоставили решить святое дело вашим барышникам и кулакам, сообразно с их грошовыми выгодами и ко­пеечными видами, которых издревле Господь изгонял из храма? Ос­лепленные! За кого вы нас принимаете?»¹³²

«Святое дело» (оно же «законная добыча», т.е. инкорпорация «родных и двоюродных братьев» в Славянский Союз под покрови­тельством России), должно было совершаться чистыми, православ-

⁰

М.П. Погодин. Цит. соч., с. 141-142.

Там же, с. 144.

Там же, с. 143-144 (выделено мною. — АЯ.)

ными руками, совершаться Святой Русью. У нас, впрочем, есть неко­торые основания сомневаться в том, что освобождение славян и впрямь было для Погодина столь уж святым делом. Он, собствен­но, и сам сообщает нам об этом с откровенностью, ничего подобно­го которой мы никогда больше не услышим от его последователей, тем более сегодняшних. «Скажу даже вот что: если мы теперь не сделаем этого, то сделают это наши враги... да, если мы не восполь­зуемся теперь благоприятными обстоятельствами, если пожертвуем славянскими интересами ...тогда мы будем иметь против себя не од­ну Польшу, а десять».¹³³

Другими словами, вовсе не свободой «братьев» озабочен был Погодин, но лишь тем, чтобы их освобождение открыло нам путь к Славянскому Союзу и «универсальной империи». И страшно бо­ялся, как бы не обратились освобожденные другими «братья» про­тив Большого Брата. Всяческие ужасы пророчил он в этом случае России. «Имея против себя славян — и это будут уже самые смер­тельные враги России, — укрепляйте Киев и чините Годуновскую стену в Смоленске. Россия снизойдет на степень держав второго класса... Поруганная и осрамленная, не только в глазах современ­ников, но и потомства, не умев исполнить своего исторического предназначения».¹³⁴