Россия и русские. Книга 2

Новое ощущение единства предоставило России последнюю возможность объединить в единое целое правящий режим, общественность и широкие народные массы. Огромные толпы народа вышли на улицы Петербурга, чтобы поддержать царя и его семью. Государственная дума проголосовала за предоставление военных кредитов, а затем согласилась прервать на неопределенное время работу, сославшись на то, что сейчас нужно заниматься более важными делами, чем обсуждение политических проблем. В тот момент многим казалось, что контроль за действиями правительства уже не является самой насущной и важной задачей. Что же до мобилизации, то она проходила довольно гладко, и к декабрю того же года в армию было призвано не меньше 6 млн человек. При этом земства и местные городские власти взяли на себя обязанность предоставить необходимую медицинскую помощь и эвакуировать с фронта больных и раненых.

И весь этот патриотизм был всецело поддержан массовой пропагандой и энергичной активностью добровольцев. Актеры и музыканты отправились на фронт, чтобы развлекать войска. Светские дамы активно собирали средства на нужды фронта или добровольно отправлялись туда в качестве медсестер. Газеты и почтовые открытки, как, впрочем, и всевозможные театральные зрелища и даже представления в ночных клубах, не уставали славить доблестных казаков и воинов-героев из российского прошлого. Причем интересно отметить, что царь и Православная церковь занимали во всей этой пропаганде относительно скромную роль, из чего можно сделать вывод, что простые русские люди начинали связывать свои надежды не столько с ними, сколько с обычными людьми и солдатами^{77}.

К весне 1915 г. русские дипломаты наконец-то достигли соглашения с правительствами Великобритании и Франции о том, что после войны Константинополь и большая часть Проливов станут территорией России. Многим тогда казалось, что при непосредственной поддержке европейских держав и широкого общественного мнения долгожданная цель всего панславистского движения и еще более желанная цель российской дипломатии на протяжении многих веков могут в конце концов осуществиться^{78}

.

Однако к моменту окончательного обсуждения последних деталей соглашения значительная часть общественной солидарности уже была безвозвратно утрачена в результате первых поражений на фронте, неравного распределения тяжелого военного бремени и очевидной беспомощности властей. В самом начале военных действий российская армия, строго выполняя свои союзнические обязательства перед Францией, предприняла наступление в районе Восточной Пруссии. Не отмобилизованная надлежащим образом, не имевшая надежной связи и средств коммуникации, да еще при бездарном командовании войсками армия потерпела сокрушительное поражение под Танненбергом, потеряв при этом более 100 000 военнопленными, и отступила назад.

Весной того же года воодушевленная столь серьезной победой германская армия стала развивать наступление, прорвала фронт под Г орлицей и начала быстро продвигаться по территории Польши. На этом этапе обнаружилась полная неспособность царского правительства планировать продолжительную войну, а острая нехватка оружия и боеприпасов стала критической. Порой солдат отправляли на фронт без винтовок, и они вынуждены были забирать их у убитых на поле боя товарищей. К сентябрю российские войска вынуждены были оставить Варшаву, Вильну и «Привислинский край», то есть всю Польшу.

В разгар кризиса военных поставок земства и городские органы власти сформировали единый союз под названием «Земгор» во главе с князем Георгием Львовым^{79}

, известным беспартийным либералом из тульского земства. «Земгор» сразу же предложил помощь в организации необходимых работ и размещении заказов для военных поставок. Эта инициатива была тут же поддержана московскими промышленниками, которые хотели во что бы то ни стало разрушить установившуюся монополию петербургских производителей и захватить хотя бы часть заказов на военные поставки. Московский предприниматель Павел Рябушинский сыграл главную роль в создании военно-промышленных комитетов, которым надлежало осуществлять контроль за переводом промышленных предприятий на военные рельсы. Исключительно важная роль таких комитетов объясняется прежде всего тем, что в них вошли представители всех сторон, так или иначе вовлеченных в экономику страны: правительства, «Земгора», предпринимателей и даже рабочих. Это был первый случай, за исключением Думы, когда рабочие получили возможность направлять своих представителей в официальный орган^{80}.

Историки немало спорили относительно экономической эффективности этих организаций, но в политическом смысле они были чрезвычайно важны, поскольку представляли интересы ведущих участников военной политики России. Если бы их усилия были дополнены мерами правительства, готового сотрудничать с ними на долговременной основе, то гражданский патриотизм нашел бы свое институциональное воплощение в самом центре государственного организма.