Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век

В 1892 году Оболенский решил продолжить обучение за границей и поступил в Берлинский университет. Там он слушал лекции известных профессоров политической экономии А. Вагнера и Г. Шмоллера. Вечерами ходил на избирательные собрания, где выступали К. Либкнехт, А. Бебель и др. В Берлине Оболенский познакомился и с русскими учеными – например, с выдающимся юристом Л.И. Петражицким. Спустя многие годы судьба свела их в I Государственной думе.

Пребывание за рубежом оказалось сравнительно недолгим. В 1893 году Оболенский вернулся в Петербург и поступил на службу в Министерство земледелия, в отдел сельской экономии и сельскохозяйственной статистики. Все складывалось благополучно. Карьера, казалось бы, пошла в гору. Вскоре после зачисления он получил в министерстве штатную должность младшего редактора, что соответствовало должности столоначальника в других департаментах. Работы было мало. Приходил на службу к часу дня, уходил около пяти. Большую часть времени проводил в буфете за чаепитием.

У молодого чиновника было много свободного времени, и он с удовольствием посещал публичные споры между марксистами, которых обычно представляли Струве, Потресов и Туган-Барановский, и народниками, от имени которых говорил В. Воронцов. В силу близкого знакомства со Струве и Потресовым Оболенский скорее сочувствовал марксистам, которые приступили к подготовке издания собственного легального журнала. Его главным редактором должен был стать Струве, а Оболенский мог быть его сотрудником. Однако план сорвался: Главное управление по делам печати не дало разрешения издавать журнал.

В то время своего рода политическими центрами становились самые неожиданные организации – например, Комитет грамотности при Вольном экономическом обществе. Одним из его деятельных сотрудников стал как раз В.А. Оболенский. Он участвовал в заседаниях Комитета, на которых беспощадно критиковалась организация народного образования в России. В итоге Комитет был закрыт правительственным решением. Вскоре же само Вольное экономическое общество стало важнейшей ареной борьбы между народниками и социалистами.

В 1896 году Оболенский женился на О.В. Винберг, дочери В.К. Винберга, чей дом он регулярно посещал. Это подтолкнуло молодого супруга к радикальной перемене в жизни. Оболенский прекрасно понимал, что, если бы, женившись, он все же остался на государственной службе, вернуться впоследствии к столь привлекательной общественной деятельности было бы весьма затруднительно. В итоге он решил бросить министерство и занять пост заведующего земской статистикой в смоленском земстве. Летом 1896 года Оболенский учился организации статистического дела в ходе исследования Опочецкого уезда Псковской губернии: «Кочевал из деревни в деревню, от помещика к помещику, познакомился с приемами исследования и как „выжимать“ правдивые цифры из лживых показаний. А лгали все – крестьяне и большая часть помещиков».

Осенью Оболенский с женой уехали в Смоленск. Правда, там он поработал недолго – его проект организации статистического дела был провален на заседании местного земского собрания. Следующие три года, в 1896-1899-м, Оболенский служил в псковской земской статистике. Чем больше он сталкивался с крестьянской жизнью, тем более осознавал всю наивность народнических построений. Мужик желал не торжества общинного уклада, а собственности – помещичьей…

В Пскове Оболенский поддерживал тесные контакты с поселившимся здесь Потресовым. Там же он близко познакомился и с В.И. Ульяновым, который уже тогда пользовался некоторой известностью в марксистских кругах. Общаться с ним было непросто. Нередко он был высокомерен, язвителен и груб. Кроме того, в Псков приезжали Струве и Мартов. Этот провинциальный город стал своего рода центром российской социал-демократии. Именно здесь обсуждалась программа газеты «Искра». В 1924 году уже советские власти разыскали в Москве дочь В.А. Оболенского Ирину и просили ее указать адрес псковского дома, где жила их семья. На здании планировали установить мемориальную доску. Однако дочь Оболенского не могла им помочь – она была практически ровесницей «Искры».