Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век

24 марта 1928 года 49-летний генерал-лейтенант П.Н. Врангель неожиданно тяжело заболел в своем доме в Брюсселе. Близкие считали, что высокая температура и признаки нервного расстройства – последствия недавно перенесенного гриппа. Больного консультировали сразу несколько русских и бельгийских врачей. 30 марта из Парижа был вызван его близкий друг и соратник по Белому движению Иван Алексинский, который в тот раз не посчитал положение опасным. Однако п апреля, приехав во второй раз, Алексинский зафиксировал туберкулезное поражение легких: «Была какая-то скрытая инфекция (грипп?), пробудившая скрытый туберкулез в верхушке левого легкого». 15 апреля, в первый день Святой Пасхи, в состоянии барона произошло резкое ухудшение. 19 апреля Алексинский приехал в третий раз и узнал от близких Врангеля, что с ним произошел сильнейший нервный припадок: «От какого-то страшного внутреннего возбуждения он минут сорок кричал, никакие усилия окружающих не могли его успокоить».

В своих мемуарах, опубликованных позже в эмигрантском журнале «Иллюстрированная Россия», Алексинский вспоминал, что в те дни Врангель жаловался на сильное нервное возбуждение, которое его страшно мучило: «Меня пугает мой мозг… Я не могу отдохнуть от навязчивых ярких мыслей… Мозг против желания моего лихорадочно работает, голова все время занята расчетами, вычислениями, составлением диспозиций… Картины войны все время передо мною, и я пишу все время приказы, приказы, приказы…»

25 апреля 1928 года генерал-лейтенант барон Врангель скончался. 28 апреля состоялись грандиозные похороны на брюссельском кладбище Иксель. В отпевании и похоронах участвовали многие выдающиеся дореволюционные парламентарии России. Среди сотен венков был и такой: «Вождю и другу П.Н. Врангелю. И. Алексинский» с лентой цветов русского национального флага… Через три месяца прах барона перенесли в постоянный склеп на кладбище Сен-Жиль, а еще через год переправили в Белград, где он был захоронен в православном храме Св. Троицы.

В 1930 году Алексинскому пришлось стать невольным участником еще одной драмы, связанной с русской белой эмиграцией. 26 января 1930 года лидер Русского общевоинского союза (РОВС) генерал А.П. Кутепов вышел из своей квартиры на улице Руссе в Париже и направился пешком в воинскую церковь русского Союза галлиполийцев, где он, однако, так и не появился.

Тщательное расследование показало: примерно на полдороге к генералу подъехали два автомобиля и какие-то люди затолкали его в машину.

Через несколько часов похожие автомобили видели на одном из пляжей между Кобургом и Тревиллем на берегу Ла-Манша. По свидетельству очевидцев, некий продолговатый предмет был погружен на моторную лодку и отправлен на стоявший неподалеку советский пароход «Спартак», неожиданно ушедший из порта Гавра днем раньше…

Версия о похищении лидера РОВСа агентами советских спецслужб стала тогда преобладающей. В комментариях не было недостатка; в числе прочих обратились и к Алексинскому, хорошо знавшему и неоднократно лечившему генерала. Оценка выдающегося врача была более чем пессимистична: по его мнению, Кутепова, скорее всего, уже нет в живых, так как из-за тяжелого фронтового ранения в грудь организм генерала не мог вынести анестезии, а потому применение похитителями эфира или хлороформа могло оказаться для него смертельным…

Драматическое похищение генерала Кутепова (в 1937 году большевистскими агентами будет похищен новый руководитель РОВС генерал Е.К. Миллер) заставило многих снова вспомнить необычные обстоятельства смерти барона Врангеля. Вспомнили, что незадолго до странной болезни в доме Врангеля появился якобы брат вестового барона, Я. Юдихина, о котором тот ранее никогда не вспоминал. «Брат» служил фельдшером на советском судне, стоявшем в порту Антверпена, и прожил в доме Врангеля всего одни сутки, после чего исчез. На следующий день барон заболел…

В своих мемуарах, надиктованных уже после Второй мировой войны, В.В. Шульгин добавил важную информацию о подлинной позиции И.П. Алексинского по поводу «странной болезни» Врангеля. Шульгин вспомнил: «Алексинский допускал, что Врангелю дали отравленный черный кофе. Отравленный особым ядом: теми же бациллами, которыми он болел». Если это так, то позиция Алексинского в период болезни Врангеля и сразу после его смерти становится более понятной: опытнейший врач прекрасно понимал «ненормальность» болезни, но не посчитал возможным говорить об этом ни умирающему другу, ни его близким, ни – тем более – поддерживать в средствах информации деморализующую эмиграцию версию о «происках вездесущих большевиков».

Можно только догадываться, что испытывал И.П. Алексинский, видя, как один за другим уходят в могилу или бесследно исчезают близкие люди, с которыми он связывал перспективы борьбы за возрождение России. Вслед за Врангелем в 1929 году на своей вилле под Ниццей скончался великий князь Николай Николаевич; в 1930 году – князь Григорий Николаевич Трубецкой, мыслитель и дипломат, человек, очень близкий к Алексинскому…