Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век

Еще в годы Гражданской войны завязалась переписка Бахметева с российским послом в Париже, одним из лидеров правого крыла партии кадетов, депутатом трех Государственных дум Василием Алексеевичем Маклаковым (1869–1957). Послы в Париже и Вашингтоне играли ключевую роль в деле дипломатического и финансового обеспечения антибольшевистского движения. Их переписка, начавшись на деловой почве, быстро переросла в дружескую и весьма откровенную. Она продолжалась почти тридцать три года, до смерти младшего из корреспондентов. В центре напряженного диалога послов – поиск пути, который может вывести Россию из тупика, в котором она оказалась. Это настоящий «интеллектуальный роман», к счастью практически полностью сохранившийся в личном фонде Маклакова, находящемся в архиве Гуверовского института войны, революции и мира в Стэнфордском университете (Калифорния). В этом году автором этих строк завершена полная публикация этой уникальной переписки. Она составили три увесистых тома общим объемом более 1800 страниц («„Совершенно лично и доверительно!“ Б.А. Бахметев и В.А. Маклаков. Переписка 1919–1951»).

Уже в январе 1920 года Бахметев пришел к выводу, что главная причина неудачи антибольшевистского движения – отсутствие идеологии, которую можно было бы противопоставить большевистской пропаганде. Он считал необходимым выработать программу, которая наметила бы разрешение аграрного вопроса, вопроса о национальностях и децентрализации, и эту программу «сделать платформой национально-демократического возрождения России».

Бахметев подчеркивал, что в этой программе «абсолютно никаких уступок большевизму быть не должно». Она должна быть построена целиком на идее народоправства, на принципе собственности и включать чисто практические, а не отвлеченные положения. Самым больным вопросом в России Бахметев считал проблему сохранения единства страны при учете в то же время интересов национальностей и местных образований, входящих в ее состав. Он советовал не поднимать вопроса «о хвосте и собаке», не заниматься разбирательством, «кто кого создает и кто кого признает»: «Признайте как факт, из которого все исходит, что существуют местные права и существует единая Россия; единая Россия, которая признает местные образования и местные права, которые признают единую Россию. То же самое и по отношению к национальностям – национальные образования считают себя частью единой России, а единая Россия признает за ними известную совокупность автономных прав». В будущем строительстве России, считал Бахметев, «принцип децентрализации должен быть применен на самых широких основаниях с самого начала».

Проведение в жизнь принципа децентрализации и местного самоуправления особенно волновало Бахметева. Он считал, что процесс восстановления России пойдет снизу – «на местах утрясутся скорее». Центральная власть должна свести свое вмешательство в жизнь к минимуму: «Нужно предоставить как можно больше местным управлениям. Пусть они будут временно негодны; пусть будет воровство и взяточничество; пусть они будут безграмотны, но пусть они управляются сами собой и на практике искусятся в искусстве управления. Хорошо управлять в России все равно нельзя – по крайней мере, долгое время, и незачем центральной власти брать на себя ответственность…»

Переходя к социально-экономическим вопросам, Бахметев указывал, что Россия «должна быть крестьянско-купеческой». Развитие страны будет связано, с одной стороны, с укреплением и развитием крестьянского землевладения, с другой – промышленности и торговли «на самых ярких капиталистических началах». Для развития второго «нужно только не мешать», подчеркивал Бахметев, и отказаться от какого бы то ни было вмешательства государства в чисто экономические отношения: «Предоставьте всем и каждому обогащаться и наживаться». Государство должно гарантировать невмешательство в дела предпринимателей, если они соблюдают установленные законы, и «заставить поверить банкира, промышленника и торговца, что его инициатива и его риск не пропадут даром и не будут в свое время эскамотированы завистливым чиновником». Остается признать, что опасения Бахметева, высказанные в начале 1920 года, полностью оправдались в России 1990-х годов.

Бахметев точно определил и другие опасности, с которыми столкнется новая Россия после краха большевизма. Это в числе прочего разочарование в демократических ценностях: «Учредительное Собрание, которое соберется на пустом месте, дискредитирует себя и потонет в бездне болтовни… Нельзя же в самом деле думать, что можно собрать 500 или 600 людей и заставить их с какой-либо долей плодотворности выдумывать из головы или даже обсуждать составленные какими-то умниками программы и положения», – предсказывал Бахметев в январе 1920 года будущую печальную участь российского Верховного Совета. Он как будто предвидел «перестройку» за 65 лет до ее начала и еще тогда указал на причину ее неудачи: «Кризис заключается в бесплодности использовать обрывки капиталистической экономики для укрепления социалистического здания».