Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век

С точки зрения Бахметева, главную опасность для постбольшевистской России будет представлять великодержавная психология: «Несомненно, что признаки российского великодержавия, осуществляемого даже большевиками, будут льстить известного рода национальным самолюбиям. Само собой разумеется, вместе с падением большевизма рассыплется в прах мираж великодержавия, а между тем и для России самой, и для мировой цивилизации затяжка кризиса может иметь огромные последствия. Вот почему я считаю необходимым объявить самую беспощадную борьбу тому шовинизму, который мог бы увлечься призраком великодержавия. Это все то же, что в просторечии русской военщины называется „кому-то что-то показать“ и „кому-то набить морду“» (2 декабря 1920 года).

Опасения Маклакова, высказанные им по отношению к нэповской России, также кажутся сошедшими со страниц свежей газеты: «Там началось не серьезное производство работы, при которой и рабочий, и собственник, и тот, кто у них покупает, почувствовали связь их интересов, а исключительно спекуляция и нелепое и неприличное проживание даром заработанных денег. Когда смотришь на то, что там делается в области работы и торговли, то невольно боишься, что через скорый промежуток времени собственность и капитал, на которые пока возлагаются такие надежды, покажут себя в таком отвратительном виде, что это вызовет новый и на этот раз гораздо более обдуманный и серьезный прилив ненависти к капиталу и буржуазии» (4 марта 1922 года).

Бахметев более спокойно относился к периоду «хищнического капитализма», считая его неизбежным: «Впереди – огромные возможности. Но если мы не дерзнем и снова окажемся позади, то поле останется безраздельно за большевиками. Что же дальше? Троглодитный период? Я думаю, что при всяких обстоятельствах в результате придут Колупаевы и Разуваевы и что их-то правительство и будет началом прочного благосостояния и процветания» (23 марта 1922 года).

Несомненно, что на Бахметева заметное влияние оказала американская система ценностей и американский образ жизни; точнее, несколько идеализированные представления о нем. Обозначив в одном из писем искомую Новую Россию как Россию буржуазную, а ее новую идеологию как буржуазное самосознание, Бахметев подчеркнул, что имеет в виду американский вариант капитализма. Бахметев ссылался на разговоры с Гербертом Гувером, будущим президентом США, который как-то раз сказал ему, что капитализм европейский и американский – две совершенно различные вещи, что в Америке нет того капитализма, который описан Марксом, и что если в основе капитализма европейского лежит идея эксплуатации, то в основе американского – идея equal opportunities, равных возможностей.

Отсутствие жестких социальных перегородок внутри общества, возможность перемещения «по вертикали» придают обществу стабильность. На человека, достигшего успеха, смотрят не с завистью, а с одобрением. Отсюда отсутствие классовой ненависти, породившей социализм. По наблюдениям Бахметева, в американском обществе «господствующим стимулом является соревнование. Основной тон жизни – стремление „to climb“ – восходить. Побуждение к подобному восхождению называется „ambition";

люди ценятся по тому, имеют ли они ambition или нет. Государство как таковое есть собственность народа, есть коллективный организм, охраняющий его свободу и „равенство возможностей^ В своей государственности американцы видят установление, охраняющее эту свободу, и потому господствующей психологией является не нигилизм, а лояльность государственному строю, преданность и готовность защищать установления, представляющие каждому стремиться и получать плоды своих стремлений».

Наблюдения над американской жизнью привели Бахметева к выводу, что возможен «прочный политический и социальный строй, основанный на действительном народовластии, и что власть народа не противоречит прочному консервативному социальному укладу» (23 марта 1922 года).

Записка, в которой были изложены основные положения новой идеологии, была составлена Бахметевым в сентябре 1922 года. Там он писал, что Россия уже «изжила остатки социалистической идеологии» и идея частной собственности будет лежать в основе будущего экономического строя. «Рыночные» идеи будут «не только отрицать коммунизм; они вызовут реакцию вообще против претензии государства руководить экономической жизнью». Народоправство придет не в результате победы одной власти над другой, а как результат «народного упорства в самостоятельном отстаивании своими силами своих непосредственных интересов и нужд»: «Народоправство поэтому будет впредь не привлекательной формулой политического идеала, а реальным фактором жизни, вне которого не будут мыслиться нормальные отношения населения ни к власти, ни к политическим партиям и вождям». Идея народоправства будет сочетаться с глубокой демократизацией страны, и принцип демократического равенства станет одновременно «фактом жизни и постулатом народного сознания».