Российский либерализм: идеи и люди

В годы Первой мировой войны Шингарев занял патриотическую позицию и вошел в состав Главного комитета Союза городов, влиятельной общественной организации, стремившейся наряду с Союзом земств мобилизовать ресурсы страны для отражения внешней угрозы. В 1915 году он стал еще и председателем Военно-морской комиссии Государственной думы, в задачу которой входила среди прочего и забота о нуждах личного состава российского флота.

Тяжелый ход войны усилил оппозиционность Шингарева. Вину за поражения на фронтах и большие потери русских армий он возлагал на царское правительство, неспособное, по мнению кадетов и их союзников по «Прогрессивному блоку» в Думе, руководить страной в годы суровых испытаний. С думской трибуны открыто звучали голоса либералов, требовавших создать «правительство народного доверия» и предрекавших, что николаевские министры доведут страну до новой революции.

О перспективах революции Шингарев говорил с большой тревогой. Он искренне полагал, что неконтролируемый социальный взрыв обернется страшной для государства и русского народа катастрофой. В январе 1917 года, в преддверии надвигавшегося кризиса, он заявлял: «Положение ухудшается с каждым днем… мы идем к пропасти… Надо бы дотянуть до весны, но я боюсь, что не дотянем. Страна уже слушает тех, кто левей, а не нас. Поздно…»

С падением монархии политическая деятельность Шингарева достигла своего зенита. Наряду с другими лидерами кадетов он вошел в состав Временного правительства и занял сначала пост министра земледелия, а затем министра финансов. Социал-демократ Н. Н. Суханов в своих известных «Записках о революции» вспоминал о тех днях: «Шингарев был превосходным деловым министром – со знанием, с огромной энергией, с твердостью и авторитетом… Он был яростным врагом советской демократии…»

Однако в своем новом качестве министра Шингарев практически сразу же попал в капкан неразрешимых противоречий. Как народный доброхот, он считал, что значительная часть крестьянства действительно нуждается в прирезке земли, но, как один из руководителей государства, не мог поощрять начавшиеся, по призывам радикалов-социалистов, самовольные захваты дворянской собственности. В мае 1917 года он счел нужным обратиться к крестьянам с воззванием, в котором говорилось: «Имущество и земли помещиков, так же как и все иные владения, являются народным достоянием, которыми имеет право распорядиться только всенародное Учредительное собрание. До тех же пор всякий самовольный захват земли, скота, инвентаря, рубка чужого леса и тому подобного являются незаконным и несправедливым расхищением народного богатства и могут обездолить впоследствии других, быть может, еще более нуждающихся граждан». Однако джин революционного своеволия был уже выпущен на свободу, причем не без помощи самих либералов. В начале июля 1917 года, когда стало ясно, что на настроения масс все сильнее влияют социалисты, кадеты (и в их числе Шингарев) покинули Временное правительство. Либералы не желали нести ответственность за углублявшийся распад государственных устоев и все свои надежды связали с выборами в Учредительное собрание. Справиться с лавинообразным нарастанием социального хаоса, начавшегося после крушения старого режима, либералы не смогли.

Захват большевиками власти руководители кадетов расценили как акт откровенного произвола и как прямую измену революции. Но они все же верили, что перед волей Учредительного собрания «узурпаторы» устоять не смогут. Поэтому в конце ноября, когда стали известны предварительные результаты выборов, Шингарев отправился в Петроград. Себя он считал депутатом и готовился к активным действиям на форуме всенародных представителей. Однако точных сведений о его избрании в распоряжении историков нет. Во всяком случае, избирательную кампанию в Воронежской губернии, где баллотировался Шингарев, кадеты проиграли. Вполне вероятно, впрочем, что депутатский мандат ему мог быть передан кем-то из друзей по партии, сумевших победить в двух или более округах, например П. Н. Милюковым. Так или иначе, но депутатом Учредительного собрания Шингарева считали и друзья, и враги. Это обстоятельство в конце концов сыграло роковую роль в судьбе виднейшего русского либерала.