Российский либерализм: идеи и люди

Столкнувшись с неприятием ряда предложений, призванных улучшить систему образования, Николай Федорович стал чаще размышлять о причинах неэффективности деятельности государственного аппарата. В одном из писем он советует своему другу: «Не будь доктринером, прямолинейным, отказывайся от всякого начинания, как только ты видишь, что не находишь вокруг той доли поддержки, которая необходима для него вне тебя; в этом умении прилаживаться к конкретным условиям жизни – вся суть политической деятельности, в отличие от научной, художественной, которая всегда остается в области чистых идеалов».

Н. Ф. Езерского раздирают противоречия, которые он мучительно пытается разрешить: «Если жизнь почему-нибудь отказывается принять то, что я хочу внести в нее, то кто прав? Я или жизнь? Думаю, что все-таки – последняя, по крайней мере, для данного момента». Невозможность быстрых перемен приводит его к мысли о том, что он, по-видимому, не прав, желая «получить результат, минуя переходные ступени, то есть нарушить законы природы»: «Общественный фон народной жизни так безотраден – бедность, невежество, пьянство. Глубоко учить крестьян географии или арифметике или карать их за буйство в пьяном виде и закрывать глаза на общественные причины – это все равно, что лечить прыщи во время кори».

Исторические материалы об особенностях экономического и социокультурного ландшафта Пензенской губернии начала XX века позволяют составить представление о роли русского либерала в тех изменениях, которые не обошли и провинциальную глубинку. Пензенская земля, находившаяся на стыке Черноземья, Центральной России и Поволжья, отражала общероссийские черты периода модернизации. Многонациональный состав населения, урбанизация, сопряженная с низким качеством жизни «пришлых» – крестьян, покидавших свои деревни и приезжавших в города, отнюдь не гостеприимные для сезонных рабочих, получавших скудное жалованье и проживавших в бараках или снимавших «углы».

Особо остро в этих местах стоял аграрный вопрос. Пензенская губерния являлась одной из житниц страны. Более 70 процентов ее земельных площадей принадлежало дворянским фамилиям, широко известным в истории России, – князьям Волконским, Оболенским, графам Уваровым и Шереметевым. На Пензенской земле находились и владения известного реформатора П. А. Столыпина.

Необходимость перемен в аграрной политике осознавалась не только крестьянами. Затягивание реформ стимулировало оппозиционно настроенных лиц в городах, активно обсуждавших (как правило, в узком кругу) правительственные решения, действия местных администраторов, настроения населения. Однако возможности влиять на ситуацию в губернии у политизированной части провинциальной интеллигенции были, как правило, весьма ограниченные. Езерский был членом правления Пензенской общественной библиотеки имени М. Ю. Лермонтова и секретарем правления общества имени А. С. Пушкина. Однако и его возможности реализации своих политических идей были явно недостаточными. В 1902 году, в очередном письме П. И. Корженевскому, он делает еще одно достаточно пессимистическое признание: «Вот тебе мой вывод: у нас общественная деятельность в настоящем смысле невозможна. Потому что людей, интересующихся и понимающих общественные дела, так мало, все мы так вялы, так неопытны, что разве только в самых крупных центрах можно подобрать целую группу людей, которые все были бы способны к деятельности… О равноправных товарищах, о совместной работе нечего и думать…»

Между тем патриархальная тишина Пензы все чаще нарушалась новыми веяниями: увеличивалось количество подписчиков на общероссийские периодические издания (в губернском центре издавались только официозные «Ведомости»), открывались новые учебные заведения. Да и молодежь стремилась выйти за границы запретов и частоколов Министерства народного просвещения, внимая политическим ссыльным. Получивший впоследствии широкую известность писатель А. М. Ремизов, сосланный в Пензу за участие в антиправительственном движении, отмечал в своих воспоминаниях, что среди его новых знакомых преобладала оппозиционно настроенная молодежь: один из будущих лидеров партии социалистов-революционеров Н. Д. Авксентьев; юный В. А. Карпинский, ставший позднее видным большевиком, хорошо знавшим В. И. Ленина (пока же он «больше годился на применение своего марксизма среди гимназисток, что он добросовестно и исполнял»).

И все же политизация не стала определяющей чертой в настроениях подавляющей части населения провинции. Скорее, можно говорить о социальном протесте. Перемены вызывали реакцию, характерную для людей с низким уровнем политической и правовой культуры: озлобление, ненависть к государственному порядку и «эксплуататорам».