Розовый Дождь

— Люк — это священный танец-хоровод в честь Хороса — по-нашему Солнца — будем же плясать и веселиться! — и, рассмеявшись, потянула Люка за руку.

Танец был несложный и Люк довольно быстро с ним освоился. Он состоял в том, что каждый из танцующих держался руками за таллию впереди стоящего и подпрыгивал в такт музыке, вытягивая в прыжки то левую, то правую ногу — все одновременно. Получалась такая длиннющая цепочка из танцующих, со стороны напоминающая гусеницу, чья голова вцепился в собственный зад.

Люку этот танец понравился, он быстро забыл о своей печали и весь отдался пьянящему чувству ритма. Ритм был такой, что волей-неволей руки и ноги сами пускались в пляс, причем всегда, независимо от твоей воли, попадая в такт. Особенно же Люку понравилось ощущение, что ты стал частью какого-то организма, его крохотной клеточкой, и переживание каждой клеточки по отдельности становилось общим переживанием. Для Люка это было ново — ведь он всегда был одиночкой. А тут он держался за таллию Марины, а его таллию обнимала русалка с сиреневыми волосами — и они скакали как дети на этой поляне и смеялись во все горло.

Когда, наконец, пляска закончилась, фавны принесли откуда-то большие морские раковины, наполненные водой, и русалки с фавнами стали утолять жажду — от пляски все запыхались. На каждую пару приходилось по одной раковине.

Марина дала выпить первому Люку. Люк стал пить холодную, режущую зубы воду, удивительно вкусную и ароматную и вдруг чувствовал, как от неё голова идет кругом, как от солидной порции крепкого вина…

— Эй-эй-эй, любимый, все-все-все! Дай сюда, а то захмелеешь, заснешь — я что — одна буду веселиться, ха-ха-ха! — Марина вырвала у него из рук раковину с вкусной водой и опорожнила её одним глотком, а потом — улыбнувшись влажными зубами, она крепко обняла Люка и поцеловала, да так, что он почувствовал солоноватый привкус в крови во рту — Марина опять не удержалась и прокусила ему губу…

А когда, наконец, она отпустила его, Люк заметил, что глаза её как-то странно горят, словно колодец с ключевой водой, отражающей своей кристально-чистой поверхностью ярко-светящую желтую луну. Он посмотрел вокруг — глаза фавнов и других русалок также горели. Они нестерпимо тянулись друг к другу обняться, прижаться, поцеловаться…  И вот уже поляна наполнилась томными вздохами и страстными смешками…

— Что это с ними, Марина? — с трудом произнес Люк, так как и сам чувствовал, что едва сдерживает себя, чтобы не обнять и не поцеловать свою невесту.

Марина же довольно хохотнула:

— Это вода из колодца такая. Колдовское зелье, «ведьминой водой» зовется. От неё ох-х-х-х-х как пробирает! Хорошо, правда?

Но Люк ничего не ответил, вместо этого он засмеялся во все горло и вместе с другими бросился в омут диких ночных плясок.

На этот раз пляска была поинтересней хоровода. Единое сообщество прославляющих Хороса разделилось на отдельные пары, которые под дикую ритмическую музыку, держась за руки, перепрыгивали через костер. Самое захватывающее было в этом аттракционе, что костер был совсем не обычным. Его пламя постоянно пульсировало. То спадало, то, наоборот, поднималось выше человеческого роста. А потому прыгать через такой костер было весьма захватывающим и весьма небезопасным делом! Даже омраченный «ведьминой водой» ум Люка это понимал.

Но русалки с фавнами, похоже, от воды стали ещё более легкомысленными, чем обычно. Первая пара с громким смехом прыгнула через костер, казалось, совершенно не задумываясь о последствиях. Они даже не оглянулись ни назад, ни по сторонам, а прямо с ходу сиганули через пламя, которые в этот раз как раз спадало, а потому никак не пострадали. Вторая и третья пары уже избежали касания огненных языков с трудом — огонь как будто бы расстраивался от того, что его жертвы уходили от него чересчур безнаказанно, а потому все выше и выше протягивал свои огненные щупальца, как какое-нибудь чудовище, к очередной жертве. Пятая пара пролетела всего в двух указательных пальцах от ближайшего огненного языка и с диким хохотом опустилась на землю и, совершенно не останавливаясь, продолжила танцевать вокруг костра.

Но когда вслед за шестой парой Марина потянула Люка к костру, ему, честно говоря, стало как-то не по себе. Он вмиг протрезвел и уже стал подумывать о заклинании левитации…

— Ах-ха-ха! Бесстрашный Люк испугался! Ах-ха-ха! — засмеялась подпрыгивающая в диком танце Марина, крепче и крепче обнимая правой рукой талию Люка — Колдовать нельзя, любимый! Запрещено! — и чмокнула его в щеку. — А ну, вперед, побежали!

И Марина буквально побежала к костру, и Люку ничего не оставалось, как последовать за нею, а потом он подпрыгнул.

Но то, что случилось дальше, произошло за доли мгновения, хотя Люк отчетливо помнил, что ощущал каждое из них очень и очень долго…