Рубиновый лес. Дилогия

– Но мы не выражаем волю Старших! – Мелихор насупилась, и я впервые увидела, чтобы Сильтан поддержал сестру, часто-часто закивав. – Мы выражаем волю свою. Многие в Сердце стали уважать и почитать наследницу Дейрдре, узнав, на что ты пошла ради их спасения. Помочь и слегка подкоптить несколько глупых мужей в железных одеждах – ничто по сравнению с твоим поступком.

Мелихор вдруг приблизилась и положила когтистую ладонь мне на грудь, прямо туда, где билось сердце под росчерком бледных шрамов. От нестерпимого жара её кожи, присоединившегося к летней духоте, стало так тяжело дышать, что я даже не нашла сил напомнить ей, что спасала не столько драконов, сколько людей. Зато взгляд невольно прилип к каменным плитам под ногами: мы стояли прямо на том месте, где я умерла. Хоть слуги хорошенько и вымыли башню, но, если приглядеться, до сих пор можно было заметить продольные тёмные пятна на швах – моя запёкшаяся кровь.

– Да и что нам сделает это каменеющее старичьё? Такие полезные и важные, ага, что никто десять лет не замечал их отсутствия, – хмыкнул Сильтан, запрыгнув босиком на зазубренный мерлон и уже принявшись расстёгивать шёлковую рубаху, чтобы дать крыльям прорезаться, не повреждая ткань. – Старшие – не более чем пережиток прошлого, когда драконы не умели сдерживать свои инстинкты в одиночку, потому им приходилось сдерживать инстинкты друг друга. Сейчас же от булыжника и то больше проку будет, чем от Старших, – его хотя бы в голову кинуть можно.

– Хорошо, – вздохнула я в конце концов, мягко отстраняясь от Мелихор, а вместе со мной вздохнул и Сол. Хотя нет, он скорее застонал. – Тогда будьте готовы к сражению. У Фергуса не были замечены баллисты, однако это не значит, что кто-то из хирдманов не прихватил с собой стрелы с наконечниками из чёрного серебра. Мы не сможем зараз подавить всё восстание, но это и не нужно – просто напомним Кругу, кто я такая. Драконье пламя отлично освежает память.

«Но, надеюсь, её освежит и просто наше появление», – добавила я мысленно, не осмелившись признавать вслух, что вряд ли смогу обречь людей на огненную смерть и лицезреть, как она их настигнет. Интересно, испытывал ли то же самое отец? Или жажда крови – врождённый порок? Что, если она проявится, стоит мне хоть раз пролить её?

Солярис был единственным, кто не усмехнулся в ответ на мои слова, прекрасно понимая, каково мне приходится. В доспехах, выкованных из пластов собственной чешуи, закалённой в его же солнечном огне, Сол будто был весь укрыт жемчугом с головы до ног. Плотно прилегающие друг к другу чешуйки образовывали кольцевидные узоры у него на груди, лишённые пуговиц и застёжек – точь-в-точь вторая кожа. В ней Солярис всегда чувствовал себя комфортнее, чем в человеческой одежде, пускай доспех этот и обошёлся ему во много месяцев страданий.

– Что-то не так? – спросила я, когда заметила, что Сол всё это время рассматривает меня в ответ; да так пристально, будто впервые увидел, как летом я меняю куртку из сыромятной кожи на свободную рубаху, а лётный пояс с кольцами-креплениями сдвигаю под рёбра, дабы тот не сползал с похудевшей без слоёв меха талии.

Солярис медленно моргнул и немо отвернулся. Похоже, не меня одну одолевали мрачные думы. Хоть мы и не впервые отправлялись навстречу врагу, но впервые враг этот был нам понятен, осязаем и уязвим. И впервые нас сопровождал кто-то, кого Сол любил гораздо больше, чем показывал.

– Кстати, с нами полетят ещё два гостя. Вы не против подбросить их? – спросила я осторожно, и позади своевременно раздалось:

– Драгоценная госпожа?

Я обернулась на дрожащий голос, не сразу признав его обладательницей ярлскону Ясу. Уж если мне и было что-то известно о жителях Ши, так это то, что все они не робкого десятка. Вдобавок культура их разительно отличалась от культуры остального Круга, чем порой даже могла шокировать. Вот и сейчас я, пожалуй, испытывала именно шок, когда смотрела на боевое облачение Ясу: бронзовые поножи защищали лишь её щиколотки и голени, в то время как бёдра оставались нагими. Золотой обруч вокруг шеи соединялся с нагрудником, а тот, в свою очередь, переходил в широкий золотой пояс и короткую юбку из цепей и подвижных щитков. При этом руки Ясу тоже оставались открытыми, мускулистые, загорелые. Неудивительно, что в столь юном возрасте шрамы распускались на ней соцветиями.

– Госпожа! – снова вскричала Ясу и взялась на оружие: одна её рука легла на эфес короткого меча в ножнах, а вторая – на древко копья за спиной.

Её реакция была вполне естественна: далеко не каждому человеку доводится узреть сразу двух драконов в первородном обличье. Я даже не заметила, как Сильтан и Мелихор обратились, предварительно сбросив одежду возле мерлона. Как только мы с Ясу повернулись, Сильтан демонстративно расправил крылья во всём их великолепии и блеске, красуясь, и даже я, которая уже видела драконов тысячу раз, затаила дыхание.