Рубиновый лес. Дилогия

Два месяца. Столько времени прошло в реальном мире, пока в сиде минуло лишь два дня. Столько времени мой туат Дейрдре жил без королевы… и проигрывал в войне. Ясу рассказала обо всех людских делах, что мы пропустили, занятые делами божеств: о том, как мой советник Мидир всё-таки сдал немайнцам крепость Брикту и был вынужден отступить в Дейрдре, раненный в живот стрелой; как Увядание поразило Найси до той степени, что они сами сдались врагам, едва те подступили к их границам, и теперь пшеничные поля полыхали пламенем в придачу к гнили; как Талиесин отказался выступать Дейрдре на помощь, разорвав наш союз тоже, и как Медб последовал его примеру. Всё это произошло за считаные недели, но ещё долго не укладывалось у меня в голове.

Смерть за смертью, поражение за поражением – вот как теперь можно было описать историю моего правления. Она не будет воспета в балладах, как история Дейрдре, и записана в свитках. О ней никто не вспомнит, если я немедленно не вернусь в Столицу и всё не исправлю.

«У тебя есть время, – напомнила я себе, слушая доклад Ясу сквозь шум крови, стучащей в висках, от которого кружилась голова. – Селен пленён. Ты успеешь разобраться и с ульями на востоке, и с осами на западе. Как учил Мидир. Ты всё ещё королева Круга… Даже если он уменьшился в девять раз. Ты всё вернёшь. Отберёшь у них всё обратно. И даже больше! По-другому быть не может. Помни, кто ты. Не забывай. Не давай отчаянию поглотить тебя».

– Как это возможно? – спросил Солярис, вырвав меня из мыслей.

Он сидел рядом на отрезе шёлка, и его колено, отведённое в сторону в той же странной позе, в которой сидела Ясу, касалось моего. От крови Сол давно отмылся, но от синяков – ещё нет. Было тяжело смотреть на фиолетовые кольца под его челюстью и отпечатки в форме кулаков на фарфоровом животе, обнажённом вырезом рубахи, которая не имела ни шнурков, ни пуговиц и носилась местными мужчинами нараспашку. После ореховых лакомств и чая Сол порядком оживился и даже подобрел: разрешил Мелихор расчесать ему волосы, благодаря чему те наконец-то лежали с пробором, как положено, открывая выбритые виски и затылок.

– Как возможно то, что мы проигрываем? – повторил Солярис, со звоном отставляя свой чай на блюдце, и я удивилась тому, что его больше возмутило, как плохи наши дела, нежели то, сколько времени мы потеряли в сиде. – Как могли Немайн с Фергусом разбить альянс Дейрдре сразу на нескольких фронтах? Я лично знаком с Мидиром, советником драгоценной госпожи. Он воин удалый, каких поискать, во всём Круге не найти полководца умнее и упорнее. Это ведь именно Мидир возглавлял осаду Амрита, пока Оникс продвигался в глубь Ши, и разрушил одиннадцать из его башен, которые десять лет пришлось возводить заново. – Ясу поджала губы, но перебивать не стала. То, что было хвалой Мидиру, ей и её туату было позором, пощёчиной прошлого. Однако Солярис всегда говорил то, что думал, без утайки и прелюдий. Возможно, большая часть вины за то, что Сола не любили в Столице, лежала именно на этой черте его нрава, нежели на его драконьей сути. – Конечно, в природе людей стареть, терять память, скорость и выносливость… Но не силу духа. Я не верю, что Мидира, даже раненого, можно было заставить отдать Брикту после того, как он сам же её отвоевал. И в то, что мы проигрываем из-за золотых копий Фергуса и буйного нрава Немайна, не верю тоже.

– Сейд. – Ясу резко сошла на шёпот, словно боялась, что кто-то услышит её. О вёльвах во всех туатах Круга, кроме Дейрдре, говорили или с пренебрежением, или с опаской. Именно поэтому на мой дом, практически логово вёльв, никогда и не нападали. Но всему рано или поздно приходит конец. – Вот как Мидир потерпел поражение у Брикты и почему мы всё проигрываем. От хирдманов Дайре, выступивших на юг, ничего не осталось уже к началу месяца зноя. Я была там. Я собственными глазами видела, как их стало тошнить кровью и внутренностями. Мне пришлось приказать своим людям отступить, чтобы не потерять ещё и их.

– Но в Немайне не живут вёльвы, до завоеваний отца их там казнили целыми селениями. В Фергусе тоже сейда страшатся, – сказала я, вспоминая, как однажды посланец оттуда опрокинул на себя поднос с шипящим маслом, когда Виланда, прошлая королевская вёльва, всего-навсего попыталась подать ему щипцы для мяса. – Никто из них не стал бы прибегать к помощи вёльв, тем более в таких масштабах…

– Меняется каждый, кто доживает до следующего утра. Так Хазар, один из моих любимых братьев, говорит. Даже целый народ может пойти против своих старых убеждений, если уверит, будто это его спасёт, – пожала плечами Ясу и поднесла ко рту чашу. Ей пришлось столько всего поведать нам, что это был первый глоток чая, который она сделала за всё время. Он успел остыть и покрыться молочной плёнкой, но Ясу всё равно осушила чашу до дна.