Рубиновый лес. Дилогия

Солярис обещал, что прибудет в Столицу с драконами ненамного позже, чем прибуду я, однако его возвращение затянулось. Минул один день, второй, третий… А горизонт, куда я вглядывалась каждый рассвет и каждый закат, всё оставался чистым. Наше расставание ещё никогда в жизни не длилось так долго. Да и случались ли разлуки вообще? Самое большое расстояние, на которое один удалялся от другого, не превышало и города. Лишь спустя восемнадцать зим Солярис впервые покинул меня по-настоящему, улетев за тысячу лиг, – и это оказалось ужасно. Всё свободное время, что выдавалось между заседаниями и приёмами высокородных господ Столицы с жалобами на Увядание – оказывается, оно успело расползтись по всему Кругу, где ступала нога Селена, ищущего меня, – я бесцельно скиталась по замку. Потерянная, словно лишилась чего-то важного и никак не могла это отыскать. Считала взглядом трещины в каменном полу, перечитывала петроглифы о сошествии Дейрдре из сида на стенах, перелистывала «Память о пыли», сидя средь хлама в заброшенной башне, лишённой очагов и алтарей. Без Сола всё в ней выглядело одиноким и запустевшим, в том числе я сама.

Потому, когда спустя ещё четыре дня Совет наконец-то получил известие от дозорных с юга, что в небе над Медб видели «облака причудливых размеров и форм, перемещающихся со скоростью ветра и направляющихся к Столице», я не сдержалась от детского возгласа. Тех облаков насчитывалось по меньшей мере несколько десятков. Неужели у Соляриса действительно получилось призвать сородичей? Неужели у нас есть шанс?

Ко дню, когда они, по подсчётам Ллеу, должны были явиться, я как следует отоспалась за все недели странствий – Селен больше не присваивал себе мои сны, не вторгался в них и не превращал в пытку. Я также расписала на пергаменте все свои решения, приколов к нему несколько золотых фибул в качестве печати, и надела платье, только-только пошитое портнихой. Вкус Маттиолы был неизменно хорош: она выбрала для меня дымчато-серый дамаст и велела обшить плечи и грудь серебряными пластинами, похожими на гарды воинских мечей. Полупрозрачные рукава добавляли наряду женственной лёгкости, но он всё равно напоминал воинский доспех, только с осколками шпинели вместо застёжек под узким горлом. Стоило Маттиоле в довесок заплести мне косы – включая ту часть волос, что была красной, как кровь, которую я более не собиралась прятать, – как я наконец-то почувствовала себя королевой Дейрдре и Хозяйкой Круга, которой всё ещё являлась. Даже вид костяной руки вдруг преисполнил меня гордости и стал казаться не чем иным, как знаком отличия, одним из первых моих увечий, полученных в странствиях. Я украсила пальцы обилием колец, готовая к тому, чтобы на неё – на меня – смотрели.

– Мы готовы встречать драконов, госпожа!

Гектор стоял на входе в Медовый зал, где, отпросившись в кузнице, помогал Матти и Гвидиону укреплять скамьи, рискующие проломиться под весом существ, телосложением далёких от людей. Он также помог прибить цветочные гирлянды из рябины к потолочным плинтусам: мне подумалось, что они произведут впечатление на тех, кто привык видеть золото каждый день, но отвык от богатой зелени континента и северных растений. Я также повелела снять все гобелены, где хотя бы отдалённо угадывался мотив ратных походов и завоеваний Оникса, оставив лишь нейтральные орнаменты.

Никаких флагов и знамён, булав и мечей, хирдманов и хускарлов на каждом посту. Драконы должны были чувствовать себя в Столице в такой же безопасности, в какой я чувствовала себя в Сердце. Смешение привычного и нового, любопытного и знакомого. На помосте, где обычно возвышался королевский стол, в этот раз расположились барды с лирой, тальхарпами и лурами, а моё собственное место перекочевало на её край – всего лишь одно резное кресло с маленьким геридоном. Всё ещё во главе, но уже рядом со всеми, а не над ним.

Всюду стояли миски и блюда, полные той еды, которую было тяжело достать в Сердце: оленина в клюквенной глазури, жаркое из кабана и древесных грибов, утки, фаршированные тыквой и пшеном. Отдельный стол предназначался для одних лишь сладостей, к которым драконы питали особую слабость: черничные тарталетки, приготовленные специально для Сола, да пирожки с яблочным курдом и ягодный зефир. В Медовый зал уже вкатили порядка десяти бочек с местным вином и ещё пять бочек с клубничным компотом на тот случай, если драконы побоятся туманить рассудок в присутствии людей. На каждой мало-мальски свободной поверхности лежал свежеиспечённый хлеб и соленья, которые Мелихор уже нетерпеливо таскала с тарелок, раздавая Гвидиону указания, а Кочевнику – подзатыльники за то, что путается под ногами и смущает Гектора неприличными шутками, которых нахватался на рынке в Ши.