Рукопись Бэрсара

Дни шли, они монтировали оборудование, скорчившись в тесной рубке. Хэлан уже поднаторел ‑ читал схему, как документ: глянул ‑ и в уме. Хорошая работа: руки заняты и голова тоже, только где‑то там, в глубине, сочится, двоится, ветвится тонюсенький ручеек.

Разобрать концы сюда, теперь сюда, щелк ‑ вошло в разъем.

А в Столице, небось, дождь. Лупит по крыше, лужи пузырятся. Интересно, кто за моим столом сидит.

‑ Давай вот так. Ага. Нет, еще немножко.

Скорей бы на станцию! Чертов скафандр, прямо как блох в него напустили!

‑ Что‑то я тут не пойму. Глянь, Майх.

Как же это я без Майха назад ворочусь? Правда, если до Ктена... А что мне Ктен? Ладно, нам бы еще туда попасть. Кто их знает, эти игрушки: возишься, возишься, а оно возьмет и...

Дни шли, и они уже снова сидели на станции, сменяя друг друга у стендов. Совсем дом родной, Хэлан даже пожалел немного, что скоро придется ее бросать.

Странное дело: здесь он не бывал одинок. Один на один с собой ‑ и все‑таки не один. Кто только ни приходил к нему в нескончаемые часы вахт: живые и мертвые, друзья и враги. Можно было договорить и доспорить, но это была только игра, и он знал, что это только игра, и лишь один Ресни не был игрой. Приходил, садился в сторонке, вспугивая выдуманных гостей, и Хэлан сам заговаривал с ним ‑ с полуфразы, с полуслова, с полудодуманной мысли.

‑ Знаете, Нирел, а я так ведь и не понял, чего я хочу. Нет, планы всякие есть, а вот чего мне надо? Чтоб все по‑другому было? Так я сам по‑другому жить не захочу, заставь меня ‑ на стенку полезу... как все. Ну, ладно, дала мне жизнь по мозгам, сдвинула с места, а ведь отпусти, я, пожалуй, опять в свой угол залезу ‑ и не тронь меня. А, Нирел?

‑ Мы, ‑ цивилизация одиноких людей, ‑ задумчиво отвечал он. ‑ Как‑то распались все связи между людьми, и у каждого есть он сам: его потребности, малые или большие, и жажда удовлетворить их любой ценой. И все‑таки мы не безнадежны ‑ и тому пример мои товарищи. Пришла беда ‑ и сразу с нас все облетело. Амбиции, тщеславие, все то мелкое и вздорное, что так раздражало нас друг в друге. Мы стали просто людьми, надеюсь, нам удастся остаться людьми до конца.

‑ Так что же: так и жить в беде? Ничего себе жизнь!

‑ Почему я стал свободным только здесь? В горе, в отчаянии, в страхе смерти? Наверное, нельзя быть свободным ‑ даже внутренне ‑ под чудовищной тяжестью государства ‑ монстра. Да, мы к этому так привыкли, что эта тяжесть кажется нам свободой. Мы ощущаем ее, только когда она чуть приподнимается с наших плеч, как только в невесомости понимаем, что такое притяжение планеты. И я думаю о миллиардах людей, вжатых в землю чудовищной тяжестью чудовищного государства. Кем бы они были, что бы они смогли, если б убрать или хотя бы ослабить этот гнет?

‑ Вот вы куда гнете? Ну, не знаю. Ежели эту машинку поломать, так что от нас останется? Где вы таких дураков найдете, чтоб сами захотели думать? Вот я... в первый раз пришлось, чтоб за других решать... ох, страшно! Одно дело, как у нас: машинка крутится, никто ни за что не отвечает... а если нет? Ну, подумайте! Если нет аппарата ‑ значит, ты уже не винтик, значит, жить так, чтоб за каждый свой шаг отвечать...

Вот тут его и поймал Майх. Вошел потихоньку ‑ Хэлан и не услышал, почувствовал, только, что кто‑то есть. Ох, черт! Не дай бог, вслух говорил!

‑ Ну, чего прячешься? Вылезай!

‑ Я не прячусь, ‑ сказал Майх. Подошел и сел рядом. ‑ Мешать тебе не хотел.

‑ Чему мешать‑то?

‑ Думать. Далеко ты от меня ушел.

‑ Раньше вышел, ‑ хмуро ответил он. Сидел и без надобности пялился на стенд, будто Майх и впрямь застукал его на чем‑то стыдном.

‑ Если темп не потеряем, закончим дней через 12. Ты рад?

‑ Чему?

‑ Что, еще сердишься?

‑ Детский разговор, Майх. Сержусь ‑ не сержусь. Что, ты у меня игрушку забрал? Дело ведь не в том, драться или нет. За что драться?

Майх вдруг улыбнулся.

‑ А за что драться, Хэл? За жизнь ‑ нельзя. За друзей ‑ нельзя. За это все ‑ нельзя. Сложновато для меня!

‑ Неужели?

‑ Ладно, ‑ сказал Майх. Встал, прошелся по комнате, переключил что‑то на стенде. ‑ Только без подсказок, Хэл. Не люблю в конец задачника заглядывать. Значит, надо определить цель? Добраться до корабля. Спасти Лийо и помочь Николу. Все очень просто ‑ до самого Ктена.

‑ А что тебе Ктен?

‑ То же, что и тебе, Хэл. Поворот. Только пошли мы в разные стороны. Разные задачи, понимаешь? Моя ‑ прорваться любой ценой. Никого не жалеть. Ничего не щадить. В этой драке по‑честному нельзя. Как они нас ‑ так и мы их.

‑ Удобно.

‑ Да! ‑ с яростью сказал Майх. ‑ Даже слишком! Ты сравни, что ты знал, а что я. Ты в этом болоте, как рыба, а я... я чуть не спятил, когда вы меня мордой... в это!

‑ Ну да, конечно. Твоя правда. Извини, малыш.

‑ Погоди. Значит, задача: прорваться. И тут вопрос: зачем? Спасти Лийо? Невозможно. Здесь мы все трое обречены. Улететь? Ну ладно, летим. А зачем? Просить помощи? А кто мы такие, чтоб ее просить? Мы что, можем говорить за всех?

‑ А ты не переживай, ‑ сказал Хэлан. ‑ Можем и не просить.

‑ Тогда, выходит, твоя правда: не за что драться!

Хэлан хотел что‑то сказать, но Майх не дал: