Русь: от язычества к православной государственности

Так кого же считать русским? Академик живописи Илья Глазунов (1930–2017) нашел простой ответ на этот вопрос – «русский тот, кто любит Россию»[477]. Таких нерусских по крови, но русских по любви к Отечеству в нашей стране насчитываются миллионы. Несмотря на нерусское происхождение, мы глубоко чтим Ф.М. Апраксина (1661–1728), Г.Р. Державина (1743–1816), Н.М. Карамзина (1766–1826), отдаем должное таким государственным деятелям, как А.Х. Бенкендорф (1781–1844), Л.Л. Беннигсен (1745–1826), защитнику Севастополя Э.И. Тотлебену (1818–1884), героям Отечественной войны 1812 г. Барклаю-де-Толли (1761–1818) и Багратиону (1765–1812), великим первооткрывателям новых земель адмиралу Ф. Беллинсгаузену (1778–1852), Витусу Берингу (1681–1741) и многим, многим другим. Русский мир горд великими представителями культуры, не русскими по крови – И.И. Левитаном (1860–1900), И.Е. Репиным (1844–1930), И.К. Айвазовским (1817–1900), мыслителями С.Л. Франком (1877–1950), Ф.А. Степуном (1884–1965), Н.А. Бердяевым (1874–1948). Все они – яркие выразители именно русскости.

На наш взгляд, следует согласиться с академиком РАО А.А. Корольковым, который пишет: «Остаться русским, сохранить русскость – значит нести в себе духовность, сокровище нашей истории, духовность русскую, соединившую в себе вселенские истины христианства с сердечной восприимчивостью»[478]. Как писал Ф.М. Достоевский: «Можно многое не сознавать, а лишь чувствовать»[479]

. Это особая, по И.А. Ильину, христианская, просветленная чувственность, когда в Бога веруют не разумом, а всей своей сущностью, которая воплощается в собирательной народной душе.

Силу русского духа Ф.М. Достоевский охарактеризовал как «стремление ее в конечных целях своих ко всемирности и ко всечеловечности»[480]. Стать русским для Достоевского означает быть братом всех людей. В главном и существенном межэтническое и межнациональное братство в конечном счете воплотилось в историческом бытии Руси-России. Россия стала поистине вселенской державой, объединившей любовью к общему Отечеству более 200 наций и народностей, которые жили естественной и равноправной жизнью граждан огромной страны, по сути континента с уникальной самобытностью.

К идее христианского всеединства, идущей от Византии, к размышлениям о нем Ф.М. Достоевского, Вл. Соловьева, С.Л. Франка, Ф.А. Степуна нередко относятся как к мечте выдающихся мыслителей, их искрометной и талантливой фантазии. Так ли это на самом деле? И почему местом рождения этой мечты является именно Россия?

На наш взгляд, во многом потому, что именно Русь – Россия – СССР превратили эту мечту в явь, в сущностное бытие огромной многонациональной державы, осуществившей всеединство сотен наций и народностей. Вселенское всеединство не просто мечта, а единственное средство от самоуничтожения человечества. Именно об этом предупреждали великие русские мыслители. Однако это всеединство должно осуществляться не на началах западного глобализма, несущего новое рабство, а на началах любви, братства, милосердия и сострадания. Именно к этому призывали российские гении.

Византия оказала огромное влияние на развитие мировой культуры. Об этом емко и красноречиво говорится в коллективном труде ведущих российских византинистов. Приведем из него обширную выдержку: «На Западе античная культура была разгромлена варварами, традиции ее оказались прерванными и поначалу недоступными для новых молодых народов, уровень развития которых несравним с греческим или римским. В это же время в первой половине VI в. Византийская империя приходит к своему наибольшему могуществу, а византийская культура обладает высокой зрелостью и блеском. В огромной и пышной империи Юстиниана отчеканиваются основы византийской государственности, церковности, культуры, искусства. Константинополь рассматривается теперь как центр образованности и законодатель художественных вкусов. Здесь вырабатываются все основные установки в искусстве. Импульсы из Константинополя широкими концентрическими кругами расходятся по периферии, определяя ее художественную жизнь. С этого времени и далее, во все века существования Византии, в ее искусстве четко выделяется столичная школа.

Византийская культура, в том числе и прежде всего искусство, в отличие от западной, не знала разрушений. На античных художественных образцах здесь учились, античность здесь навсегда осталась “живой” и стала настоящим фундаментом всей культуры. Собственный художественный язык был обретен путем трансформации античного, а не создавался заново, как бы “с нуля”, как это было в варваризировавшейся Европе. Путь византийского искусства – это естественное развитие раннехристианского средиземноморского, а затем – бережное хранение его классических основ, впрочем, переосмысленных, приспособленных для христианских идей»[481].