Русь: от язычества к православной государственности

Когда Русь подверглась нашествию Батыя, Западная Европа безучастно смотрела, как русские княжества захлебываются кровью в боях с жестоким врагом. В итоге расколотая феодальной раздробленностью Русь попала под власть монголов. В ответ католическая Европа поспешила объявить ее частью враждебного, нехристианского мира и заявила, что по отношению к Руси теперь «должны быть использованы все правила, которые принимались в борьбе католического мира с нехристианами»[491]. Так Русь оказалась в разряде не просто нехристианских, а враждебных христианству стран. Об этом прямо говорилось в булле папы Урбана IV от 4 июня 1264 г., в которой русские и монголы объявлялись врагами христиан. Теперь с ними возможна лишь «священная» война и захват земель, которыми римский престол имеет полное право распоряжаться

[492]. Враждебное отношение католиков к Руси негативно сказывалось и на ее торговых связях с западными странами.

Так, в 1268 г. прецептор Ливонского ордена Конрад фон Мандерн обратился к купцам Любека и другим торговцам с рекомендацией разорвать торговые отношения с новгородцами как «врагами веры»[493]

.

Иначе как предательством нельзя назвать попытки католичества обратить в латинство князей Галицко-Волынской Руси и населения этого огромного княжества. Римская церковь всеми силами стремилась склонить Даниила Галицкого принять католичество, суля за это, как оказалось иллюзорную, поддержку в борьбе с монгольским нашествием. Более того, одновременно за спиной русского князя папские легаты вели переговоры с Ордой, пытаясь договориться с завоевателями как сюзеренами Руси и получить от них признание за папством прав на верховное управление русской церковью[494].

Католическим легатам не удалось сломить верность Даниила Галицкого православию. «Таков ли меч у папы?! Пока его ношу на своем бедре, не имею нужды в другом и кровью покупаю города, следуя примеру своих дедов, возвеличивших Русскую Землю». Так, по легенде, ответил Даниил Галицкий папскому нунцию[495]. Римский папа продемонстрировал крайний цинизм и своекорыстие. Его «борьба» за единство христианского мира была подчинена исключительно задачам поглощения Русской православной церкви католицизмом.

Тяжелым положением Руси и Польши воспользовался Тевтонский орден, присвоив себе большую часть Ятвягии и Пруссии. Тевтоны практически объявили священной борьбу с язычниками – пруссами и русскими «схизматиками» – врагами веры Христовой.

Для защиты северо-западных рубежей Руси от агрессии шведов и Ливонского ордена потребовалось мужество и талант князя Александра Невского, доблесть и отвага новгородцев и псковичей. Причем удары католического Запада наносились в самое трудное для Руси время – 1240 и 1242 годы – в период апогея Батыева разорения. Западные «защитники» христианства не только безучастно смотрели, как Русь истекает кровью, защищая в конечном счете как себя, так и европейскую цивилизацию, но предприняли энергичные попытки не только насадить на Руси католицизм, но поживиться исконными русскими территориями.

Католический Запад предал православную Русь, а затем оклеветал ее, объявив частью варварского, нехристианского мира. Так формировался образ Руси как врага западной цивилизации. Отсюда очевидно, что программные геополитические документы США и НАТО, где Россия провозглашается главным врагом Запада, имеют древнюю традицию, заложенную еще в XIII в. С этим связаны и современные выводы западных идеологов, что Россия целиком принадлежит Азии, что она чужда духовному наследию римского христианства и враждебна Европе. Складывалась простая и примитивная, но живучая схема. Достаточно сказать, что и сегодня историки, особенно украинские, пытаются доказать, что Киевская и «Монгольская» Русь – диаметрально противоположные векторы развития и что киевский период не относится к истории России.

Между тем такой знаток русского богословия, как Г.В. Флоровский, однозначно высказывался, что ордынское иго не прервало преемственности в развитии русской культуры. Мыслитель писал: «В истории русской культуры Татарское иго не было разделом эпох. Не наблюдаем ни рабочего перерыва, ни перелома творческих настроений и стремлений. Культура сдвигается или смещается к северу, это верно. Развиваются новые центры, а старые запустевают. Но это было именно разрастанием уже ранее образовавшихся и сложившихся очагов»[496]. Иными словами, и в период ордынского владычества традиционная, сложившаяся еще в эпоху Киевской Руси, культура не только не умирала и не деградировала, а расширяла зоны своего влияния и воспроизводства, что было главным условием сохранения национальной идентичности и духовным оружием в борьбе с ненавистным игом.