Русь: от язычества к православной государственности

Однако, на наш взгляд, основной и едва ли не главной причиной возвышения Москвы стала идущая от традиции Византии «симфония властей» – сформировавшийся союз Русской православной церкви с Великим княжеством Московским. В основе «симфонии властей» лежит принцип различия священства и царства, которое выражается в том, что церковь служит божественному, небесному, а власть – человеческому, земному. Однако это не столько различие, сколько единство небесного, духовного и земного, телесного. Церковь – душа. Государство – тело. Душа «отлетает» – тело умирает, и наоборот, душа без тела обречена на увядание. Суть существования на земле церкви и государства как различающихся ветвей власти выражена в словах Христа: «отдавайте кесарю кесарево, а Богу Божье» (Евангелие от Матфея 22: 21). При этом на государе лежит важнейшая обязанность выступать в роли защитника православия, христианской правды, справедливости и милосердия. Церковь со своей стороны обязана духовно окормлять власть, заботиться о морально-нравственном здоровье общества и укреплять авторитет власти среди различных социальных слоев, в том числе политической элиты удельных княжеств.

Церковь изначально олицетворяла единство Руси как православной страны и во многом обеспечила успех московских князей по собиранию русских земель в единое государство. Вспомним выдающуюся роль митрополита Алексия и преподобного Сергия Радонежского в возвышении Москвы и укреплении ее общерусской значимости. Позже, в годы правления великого князя московского Василия II Темного (1425–1462), митрополит Фотий достаточно успешно предотвращал конфликты удельных князей с Москвой. Однако после смерти Фотия они вспыхнули с новой силой.

С середины XV в. иерархи Русской православной церкви однозначно заявляют, что великое княжение является «богодарованным» только московским князьям. Попытки удельных князей противостоять московской власти характеризовались как «самоначальство», «высокомыслие» и объявлялись проявлением гордыни – смертного греха с христианской точки зрения. Митрополит Иона прямо грозил всем, кто осмелится перечить этим установкам Церкви отлучением от нее. Это было грозное предупреждение возможным «ослушникам», грозящее им не только потерей княжеского достоинства, но и жизни. Уже в это время церковные иерархи не раз называли московских князей государями, которые властвуют над «Богом порученными им подданными», государями, которых «поставил Дух святой пасти людей Господня»[561]

.

Кто осмелится оспаривать авторитет власти, идущей от Бога, а тем более ей противиться? Так Русская православная церковь последовательно и неуклонно внедряла в общественное сознание различных социальных слоев населения русских земель убеждения о верховенстве и непререкаемости московской великокняжеской власти.

Православие давало высокий смысл формирующимся национальным силам и необходимый русским людям идеал совместной жизни, где главными были не права, а обязанности. Служение Богу переливалось в идею служения православному государству и Отечеству. Эта идея стала той созидательной силой, на которой строились отношения между государством и обществом, социальными слоями и между людьми. Православие трактует долг и обязанности как высшую ценность и высшее послушание – одну из главных добродетелей верующих во Христа людей. Пример послушания дал сам Иисус Христос, принявший мученическую смерть на кресте, исполняя волю своего Отца Небесного.

Церковь воспринималась как изначальное духовное единство русских земель, из которого вытекала необходимость политического единства как главного условия и залога суверенности и несокрушимости православия. Поэтому обретение Русью политического суверенитета выступало в единстве с задачами суверенности Русской православной церкви. Отсюда союз сильного Московского княжества с православной церковью был естественен и органичен, так как в нем были заинтересованы обе стороны. Важное значение имела проповедь Церкви, что служение Богу и православному государю едины по своей религиозной значимости. Это «абсолютно нравственная величина, а почитание духовного и земного авторитетов выступает как мерило христианского благочестия»[562]

.

Оспаривание этого принципа – отпад от истинной веры, а подчинение православному государству есть добровольный акт ограничения личных прав в пользу общего благополучия. Впрочем, отказ русского населения от приоритета личных прав шел не только от религиозного восприятия жизни, но не в меньшей мере от традиций общины – исторической и необходимой формы организации народной жизни. Для общинной Руси служение общему делу было столь же естественно, как и совместный труд земледельцев.