Русь: от язычества к православной государственности

Святополк не поверил в искренность брата и послал к нему убийц. Борис узнал о намерениях Святополка, но не предпринял никаких мер для своей защиты. Убийцы настигли его, когда князь Борис молился в воскресное утро 24 июля (6 августа по новому стилю) 1015 г. в своем шатре на берегу реки Альты. Расправа была жестокой. Князь Борис с христианским смирением принял смерть, сказав убийцам, чтобы они скорее завершили задуманное. Тело князя Бориса было погребено в Вышгороде в церкви Св. Василия.

Столь же вероломно Святополк устранил и другого возможного претендента на великое княжение – князя Глеба. Святополк вызвал брата из его удела Мурома в Киев и послал ему навстречу дружинников с целью убить. Встреча князя Глеба с убийцами произошла в устье реки Смядыни, неподалеку от Смоленска. Здесь Глеба, шедшего водным путем, настигла ладья убийц, по приказу которых повар Глеба перерезал ему горло. Тело князя было брошено на берег.

Святополку, прозванному в народе «Окаянным», отомстил другой брат Бориса и Глеба – Ярослав (Мудрый), ставший выдающимся государственным деятелем Киевской Руси. Ярослав собрал войско и разбил дружину Святополка. Символично, что эта победа была одержана на поле у реки Альты, неподалеку от места убийства князя Бориса. Святополк бежал в Польшу и закончил свою жизнь в изгнании. Летописцы утверждают, что даже от его могилы исходил смрад.

Став киевским князем, Ярослав разыскал оказавшиеся нетленными, останки князя Глеба и захоронил их в одной с князем Борисом церкви в Вышгороде. Однако этот храм через несколько лет сгорел, мощи Бориса и Глеба остались невредимыми. На этом месте Ярослав Мудрый построил каменный пятиглавый храм, который был освящен 24 июля 1026 г. митрополитом Киевским Иоанном с собором духовенства. Так было положено начало строительству на Руси храмов в честь святых Бориса и Глеба.

При Ярославе Мудром в память св. Бориса и Глеба был установлен церковный праздник (24 июля), включенный в великие годовые праздники Русской православной церкви. Канонизация и почитание св. Бориса и Глеба отражает особенности становления христианства в Древней Руси, ибо византийская традиция не знала подобного освящения мирян, не совершивших какого-либо очевидного подвига. Русская церковь стала изначально прославлять нравственный подвиг и такую христианскую добродетель, как смирение. Это подвиг особого рода – не монашеское отрешение, а реальная смерть ради преодоления земных страстей, уводящих от праведной жизни.

Мученическая смерть Бориса и Глеба стала примером христианского благочестия и смирения в Киевской Руси, означавшим, что нравственные идеалы, проповедуемые христианством, нашли полный отклик в сердцах русских людей. Поэтому Г.П. Федотов писал, что память Бориса и Глеба стала голосом совести русского народа[317]

, для которой важен не собственно героизм, а чувство повседневного долга и укорененной в жизни справедливости.

Действительно, это был голос совести русской души, ибо, как отмечали многие отечественные мыслители, ей свойственно отсутствие гордыни, самого тяжкого согласно христианству греха. Ей свойственно смирение, отторжение самолюбования и самовосхваления, эгоизма и стяжания, которое чуждо труженику, живущему исключительно собственным трудом, ибо стяжание наносит урон земле-кормилице и истощает силы самого земледельца. Одновременно жизненный опыт учил, что даже при предельных трудовых затратах нельзя предугадать размеров будущего урожая. Многое зависело от погоды: засух или затяжных дождей, поздних весенних или ранних осенних заморозков, крепких морозов или оттепелей. Все в воле Божьей…

Жизнь приучала к смирению и готовности к страданиям, связанных с неурожаями, которые необходимо вытерпеть. Трудолюбие, смирение, милосердие, чувство справедливости, готовность к страданиям и терпение становятся характерными чертами земледельцев, живших в тяжелых природно-климатических условиях. Поэтому сложно сказать, какие черты нравственного облика крестьян формировались под непосредственным влиянием православия, а какие веками выковывались жизнью на прекрасной равнине, богатой лесами, лугами, водами, но столь же щедрой на испытания, посылаемые земледельцам. Нравственный подвиг святых Бориса и Глеба нашел отклик в народной душе, которой были свойственны глубокие переживания и чувства святых князей – «страстотерпцев».

Созвучен русской душе был и мотив святых князей принять смерть ради сохранения жизни своих дружинников. В православии и в народном сознании нет более высокого подвига, чем «сложить головы за други своя». Князья отказываются от отпора убийцам, чтобы не быть причиной гибели дружины. Князь Борис говорит: «Нъ уне есть мне одиному умрети, нежели толику душь». Ему вторит Глеб: «Уняше бо святыи единъ за вся умрети, и сего ради отпусти я»[318].