Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

Подобно «конституционному проекту» Романа Мстиславича, система «коллективного сюзеренитета» явилась ответом князей на изменение политического положения Руси, вызванное обострением борьбы за Киев конкурирующих княжеских группировок и ростом внешней угрозы со стороны половцев. Важно также отметить, что при введении в действие этой системы используется тот же механизм согласования, который проявляется и в поступках Романа. Сначала киевский князь обсуждает будущее решение в узком кругу, договариваясь со своим возможным соправителем в Русской земле, получает от него согласие признать за собой «старейшинство» и принимать участие в защите земли от внешних врагов. Затем это предварительное решение выносится на утверждение других князей, созываемых на съезд.[71]

Проект Романа унаследовал от практики «коллективного сюзеренитета» еще одну черту. В середине — второй половине XII в. борьбу за Киев вели объединенные коалиции, создаваемые князьями нескольких земель. По наблюдениям В.Т. Пашуто, «наиболее влиятельными стали две коалиции: Суздаль — Галич и Волынь — Смоленск».[72] Основой для возникновения таких коалиций являлось не что иное, как взаимное признание всеми их членами одного из князей в качестве политического лидера всей коалиции, иначе говоря — избрание из своей среды «старейшего» князя, занимавшего киевский великокняжеский стол или, по меньшей мере, имевшего обязательное «причастие» в «Русской земле».

Важно отметить, что в конце XII в. обнаружилась тенденция к расширению состава княжеских коалиций, осуществлявших совместное управление «Русской землей». Такое расширение осуществлялось посредством вовлечения в уже сложившиеся княжеские группировки черниговских Ольговичей, ранее державшихся особняком. Об этом узнаем из приведенного выше летописного известия, передающего ответ Ольговичей Всеволоду Юрьевичу (1195): «Ажь ны еси вменилъ Кыевъ, тоже ны его блюсти подъ тобою и подъ сватомъ твоимъ Рюрикомъ…».[73]

По верному наблюдению Н.Ф. Котляра, «упоминание Киевской летописи о том, что Всеволод поручил блюсти Киев также и Ольговичам, отражает систему коллективного сюзеренитета сильнейших князей над Русью, открытую В.Т. Пашуто».[74] В то же время, поручение Всеволода определенно свидетельствует о стремлении расширить состав участников правящей коалиции, осуществлявшей «коллективный сюзеренитет».

^{Ил. 3. Древний Галич. Архитектурный макет. 1990-е гг. Площадь перед церковью Рождества Богородицы. Авторы проекта И.Р. Могитич, В.В. Аулих, Ю.В. Лукомский и др. (г. Галич, Ивано-Франковская область, Украина)}

Вместе с тем, в конце XII — начале XIII вв. в политической жизни Руси наблюдается тенденция к увеличению числа «великих» или «старейших» князей. Помимо киевского князя, среди них можно видеть также Владимиро-Суздальского, галицко-волынского и черниговского, то есть тех князей, кого упоминает Роман в своем проекте как «старших», которых «должны слушать» «младшие князья». В летописях примерно в одно и то же время «великими князьями» именуются Всеволод Большое Гнездо, Рюрик Ростиславич и Роман Мстиславич.[75] Показательно, что в случае со Всеволодом и Романом великокняжеский титул распространяется и на их жен.[76]

Перед битвой на Калке на совет князей в Киев сходятся киевский князь Мстислав Романович, черниговский князь Мстислав Святославич и галицкий князь Мстислав Мстиславич Удалой, — «то бо бяху стареишины Роускои земли», — говорит о них летопись.[77]

Летописные известия подтверждаются данными иностранных источников. Папский посол к монголам, францисканец Иоанн де Плано Карпини, посетивший русские земли вскоре после нашествия Батыя, среди различных известных ему князей Руси некоторых выделяет особо, называя «великими». Это — владимиро-суздальский князь Ярослав Всеволодович, представленный «великим князем в некоей части Руссии, которая называется Суздаль», и черниговский князь Михаил Всеволодович, названный «одним из великих князей русских».[78] К ним следует добавить также галицко-волынского князя Даниила Романовича, именуемого «русским королем».[79]

Процесс распространения среди русских князей почетного наименования «великий» был особенно характерен для южнорусских земель. По верному наблюдению А.И. Филюшкина, «в конце XII — начале XIII в. в Южной и Юго-Западной Руси почетное определение великий князь имело довольно широкое хождение, и можно предположить, что шел процесс его превращения в титул».[80]

* * *