Русская Америка. Слава и боль русской истории

Иными словами, уже в ранний александровский период Русской Америки государственная линия в проблеме проводилась нечётко, с извивами, а нередко — и вообще, так сказать, «пунктиром». Например, тот же граф Румянцев — вполне сторонник развития Русской Америки, следуя указаниям императора, вынужден был в инструкции от 10 июля 1803 года Резанову перед отправлением того в русские американские колонии предписывать:

«В рассуждении принадлежностей Российской империи имеете вы чертой последнее открытие, в 1741 г. капитаном Чириковым произведенное, разумея по 55-й градус северной широты. Дайте правителю Америки (А.А. Баранову. 

— С.К.) предписание, чтоб далее сего места отнюдь не простирался из россиян никто в пределы, другими морскими державами занимаемые. Внушите им, что сие должно быть тем паче свято соблюдаться, что чрез то удалены будут навсегда от союзных нам морских держав всякие неприятности и что компания, ограничиваясь приобретениями, неоспоримо России принадлежащими… тем поспешнее достигнет надлежащего к себе уважения и всеобщей доверенности…»

Морской державой, «союзной» России, в 1803 году была Англия, которая после Тильзитского мира 1807 года, заключенного Александром I с Наполеоном, не только не осталась для России «союзной», но — напротив, была уже, по сути, официально недружественной.

Наиболее же эфемерным и недалёким был расчёт русского императора на то, что осторожная, «аккуратная» линия России в вопросе о занятии спорных земель «навсегда» исключит для России неприятности со стороны той же Англии. Как мы позднее увидим, чем менее напористо вела себя Россия в зоне Русской Америки, тем более наглым и сильным становился напор в этой зоне англосаксов.

Баранов уже в 1801 году предлагал Главному правлению РАК, а оно — императору, занять не только «Шарлотские острова», то есть — соседние с архипелагом Александра острова Королевы Шарлотты, но и «Зунд Нотку» в зоне Ванкувера. Увы, сановный Петербург более волновали хорошие отношения с Лондоном, чем обеспечение великих перспектив для России на Тихом океане.

ТАК ИЛИ ИНАЧЕ, в начале XIX века РАК была пока что на подъёме, и прежде всего — благодаря энергии второго шелиховского зятя Булдакова и пятидесятилетнего Александра Баранова.

Уже было сказано, что правление Александра Андреевича Баранова составило в истории Русской Америки целую эпоху. И иначе чем «эпоха Баранова» её не назовёшь! Родившийся в 1746 году в городе Каргополе Архангельской губернии, на берегу реки Онеги, Баранов вначале купечествовал в Питере и Москве, затем перенёс дела в Иркутск, основал стекольный и водочный заводы, факторию на реке Анадырь в земле чукчей… Эта фактория его потом и подкосила.

Натура и крупная, и жёсткая, Баранов был в делах универсалом, что особенно хорошо проявилось во время его управления Русской Америкой. По сути самоучка, он в сорок один год, в 1787 году, был избран в почётные члены Вольного экономического общества за свои корреспонденции о различных хозяйственных опытах.

Интересно порой перекрещиваются судьбы, и, может быть, перекрещиваются не случайно. Свой стекольный завод Баранов основал в 1784 году в Талцысхе близ Иркутска вместе с… Лаксманом-отцом («учредил стеклянный завод у Тальцинска на реке Талце, 40 вёрст выше Иркутска, недалеко от Ангары»). Лаксман — в числе других талантов и химик — пришёл к выводу, что при производстве стекла вместо поташа (соды), на который уходило много леса, можно употреблять природную глауберову соль (это его открытие и в БСЭ отмечено), и с выгодой применил свою идею на практике вместе с Барановым. При этом, как сообщают биографы Лаксмана, есть основания думать, что он имел немалое интеллектуальное влияние на Баранова и «был его единственным учителем во всём, что касалось естествознания».

Что ж, и учитель был хорош, да и ученик — неплох.

Человек дела, Баранов был делу же и предан. «Русский биографический словарь» 1900 года сообщает о нём — уже как об управляющем РАК — такие сведения, которые сами по себе хорошо его характеризуют: