Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Стихи начала XVIII века. Они изначально ходили в списках. Первое издание сатир Кантемира вышло по-французски в 1747 году в Лондоне. А в России они впервые были изданы только в 1762 году, спустя восемнадцать лет после смерти Кантемира. Вдумайтесь, это были запрещенные тексты! На ваших лицах читается один-единственный вопрос: это же абсолютные банальности, скучнейшие банальности, банальности до зевоты! Как такие банальности обличений могли быть настолько запрещенной литературой, что на протяжении без малого полувека это в России могло ходить только в списках?! Именно поэтому я вам их и читаю, вы слушаете с большим вниманием, и вы осознаете смысл двух простых слов: свобода слова. Свобода слова, которая у нас с вами за эти три века выросла, расцвела и заколосилась.

Итак, добро пожаловать в начало XVIII века и лицезреть недопустимую по своей свирепости критику. Валерьянка – за ваш счет.

Сатира первая. Она представляет некое обращение к своему уму. Ведет человек беседу со своим умом… фигура речи такая, еще встретим ее сегодня. Но этот человек – не сам автор, а некие необразованные дворяне.

Уме недозрелый, плод недолгой науки!Покойся, не понуждай к перу мои руки:Не писав летящи дни века проводити

Можно, и славу достать, хоть творцом не слыти.Ведут к ней нетрудные в наш век пути многи,На которых смелые не запнутся ноги…

Ну и так далее, я не буду вам это счастье читать целиком. Вы понимаете, что тема «молодежь не хочет учиться» настолько, гм, свежа, актуальна и злободневна, что, я вас уверяю, далеко не только в XVIII веке на этот счет писали. Но, я еще раз говорю, что перед вами абсолютно отреченная литература, то есть то, что можно распространять только в списках, читать только под полою и никак иначе.

Нам понадобится в следующей половине курса сатира вторая «На зависть и гордость дворян злонравных». У людей, воспитанных на том образе Петра Первого и его окружения, которое канонизировалось в советском кино (и никуда не делось до сих пор), эта сатира ничего, кроме зевоты, не вызовет. Приготовьтесь зевать. Итак, она построена в форме диалога между двумя героями, и один из них говорит:

Часть ты прямо отгадал; хоть мне не завидно,Чувствую, сколь знатным всем и стыд и обидно,

Что кто не все еще стер с грубых рук мозоли,Кто недавно продавал в рядах мешок соли,Кто глушил нас: «Сальные, – крича, – ясно свечиГорят», кто с подовыми горшком истер плечи, –Тот, на высоку степень вспрыгнувши, блистает,А благородство мое во мне унывает

И не сильно принести мне никакой польги[7]Знатны уж предки мои были в царство ОльгиИ с тех времен по сих пор в углу не сидели –Государства лучшими чинами владели.

Итак, мы с вами видим дворянина, который вполне логично считает, что поскольку он очень знатного рода, то должен быть высоко вознесен в чинах и должностях. Второй дворянин ему на это отвечает, что надо приносить пользу государству, тогда будут и должности. И всё это я, ей-богу, цитировать не рвусь… сатиры у Кантемира такие основательные, большие. Можно просто посмотреть их по количеству стихов, заодно оценить, насколько тогда неспешно жили, потому что вот считалось необходимым писать столь пространные тексты.

Вернулись к сюжету. Оппонент всячески развивает мысль о том, что нужно быть полезным государству, чтобы занимать высокие посты, и заканчивает это несколько не по-советски, я даже вам прочту.

Адам дворян не родил, но одно с двух чадоЕго сад копал, другой пас блеюще стадо;Ной в ковчеге с собой спас все себе равныхПростых земледетелей, нравами лишь славных;От них мы все сплошь пошли, один поранееОставя дудку, соху, другой – попозднее.

Ой! Все люди изначально были равны. Сказать такое в начале XVIII века – это вольтерьянство, причем задолго до Вольтера. Я хорошо понимаю, почему это была очень-очень запрещенная литература.