Русская сказка. Избранные мастера

Другой очерк принадлежит известному историку, позже основателю и редактору «Русской Старины», М. И. Семевскому. В 1864 году он поместил на страницах «Отечественных Записок» специальный очерк «Сказочник Ерофей». 60-е годы были как раз эпохой усиленного внимания к собиранию сказок. В 1858 году вышел открывший собою историю изучения русской сказки сборник Афанасьева, в 61—63 годах выходили замечательные сборники Худякова, в это же время вели работу и другие собиратели. На этот повышенный интерес к сказке откликнулся и М. И. Семевский, которому удалось повстречаться (в Псковской губернии, в соседстве пушкинских мест) с замечательным сказочником Ерофеем из деревни Плутаны, в просторечии «Ерёха Плутанский».

В отличие от ученых собирателей, каким являлись и Афанасьев и Худяков, Семевский чутьем угадал связь записанных им сказок с личностью сказителей и, не опубликовав всех записанных от Ерофея сказок, остановился на фигуре самого сказочника. Таким образом, если не считать чересчур эскизных страниц о Терентьиче, статья М. И. Семевского — первый опыт цельной характеристики сказочника.

Обе статьи содержат и сказочные тексты. В рассказе Е. А. Авдеевой передан вариант сказки об одной из солдатских проделок. В указателе Н. П. Андреева этот тип обозначен под № 1548: «Солдат варит кашу из топора». Лучший текст — в сборнике Афанасьева (№ 249).

Е. Авдеева передавала текст по памяти, спустя много лет после встречи со сказочником, и потому целый ряд подробностей оказался у нее опущенным, вследствие чего и самый сюжет утратил свою остроту. Соль же рассказа в том, что солдат заставляет старуху невольно для самой себя сварить кашу.

В варианте Афанасьева это передано так: «Вари кашицу!» — «Да не из чего, родимой!» — «Давай топор, я из топора сварю!» — «Что за диво» — думает баба; дай посмотрю, как из топора солдат кашицу сварит». Принесла ему топор; солдат взял, положил его в горшок, налил воды и давай варить. Варил, варил, попробовал и говорит: «всем бы кашица взяла, только б малую толику круп подсыпать». Баба принесла ему крупу... После этого, таким же образом, он заставляет старуху принести масло. После ужина старуха спрашивает: «служивой, когда же топор будем есть?» — «Да, вишь, он еще не уварился, где-нибудь на дороге доварю, да позавтракаю». Припрятал топор в ранец, распростился с хозяйкой и пошел в иную деревню. Вот так-то солдат и кашицы поел и топор унес».

Большое значение и интерес имеют тексты, приведенные М. И. Семевским — хотя также не в безукоризненно точных, но, как можно судить, достаточно хороших записях. Среди них прежде всего нужно указать на очень хороший вариант известной сказки о чудесной березе — параллель пушкинской «Золотой рыбке».[60]

Очень интересны приведенные М. И. Семевским рассказы-сказки Ерофея о барах и старостах крепостной эпохи. Они тем более ценны, что сказок и рассказов о крепостном праве записано чрезвычайно мало, и статья Семевского таким образом значительно дополняет наши скудные сведения в этой области.

ТЕРЕНТЬИЧ

...Многие из старых людей в [Иркутске] были мастера прибавлять ко всякой речи какую-нибудь поговорку или прибаутку, и здесь-то, мне кажется, надобно искать настоящей игривости русского ума. Если в разговоре встречалось, например, слово о косе, то старик немедленно прибавлял: «Русая коса до шелко̀ва пояса̀». О хозяине и хозяйке: «хозяин в дому, как медведь в бору, а хозяюшка в дому, как оладья в меду». Не привожу здесь множества известных всем выражений, каковы: «очи сокольи, брови собольи, грудь лебединая, а походка павлиная». — «Милости просим, хлеба соли откушать, лебедя порушать». Обращаясь к подчиненным в доме девицам, старик непременно прибавлял: «Ох, вы, красные девицы, пирожные мастерицы, горшечные пагубницы».

Это было обычаем и принадлежностью всех разговорчивых, веселых стариков. Но между ними бывали исключительные сказочники или баюны, которые хотя не сами выдумывали то, что рассказывали, но умели повторять старое со множеством шуток, прибауток, вставных выражений, и притом с какою-то веселостью, с каким-то удальством, которые развеселяли и заставляли хохотать слушателей. Вступлением к рассказам их была ее одна известная присказка: «На море на Окияне, на острове на Буяне», и проч. Таких присказок было множество, и каждый даровитый рассказчик придумывал что-нибудь новое к старому. Я приведу несколько примеров.

Вот начало вступления: