Русская сказка. Избранные мастера

Приходит он в баню. И он также чистит ружейцо и свой мундер; тожо на смотр подготавливатся. По имени его назвал, по изотчеству его звеличал, поздоровался с им. Банник не может его признать. — «А што, земляк, — тебя не признаю — ты откуль? какой? как тебя зовут?» — Сказал Васинька: «А прежде знавал Васиньку Варегина?» — «Как же не знал господина енерала!» — «Вот вы теперь ждете наследника, а я теперь в наследники наступил!» — «Чего вы городите, Варегин? неужели — говорит — правда?» — Тогда он расстегнул свою шинель, казал ему нижной мундер. Потом он перед им на коленки пал... — «Это не нужно! сходи в питейное заведение, купи две бутылки водки, да бисе́рту купи; а про ето нешто́ не говори, што у меня наследник в гости». — То притаскиват две бутылки водки и всякого бисерту. — «Мы севодни — говорит — ночь пропируем, а завтра што-нибудь откроем». — Приказал он товаришшу наклась в ранец говен и калбушек (обрубков); «и ставай с левого фланку на край! с тебя я буду смотр делать — с краю, завиню тогда енерала!»

Ночь ета проходит. Поутру рано едет царская дочь; и в барабан ударили, што едет скоро наследник, што выходить скорее на смотр! (Наследница торопится, штобы его не убили.) То енерал скричел своими кучерами, што «подайте поскорее мне карету! поскорее на смотр ехать!» — То енерал выходил, садился в карету со своей жонкой. Васинька выходил из бани и сказал: «Куды ты, сволочь, садишься с енералом? Ты не енерала, а Варегина жена. Девка ты, ты етакая таску́шшая!» (обледевонил ее). То енерал приказал ево заковать: «Покуль смотры не отойдут, пушай он сидит в тюремном замке! (Как можешь обледевонить мою жену?» говорит.) — То повели его, закопали.

А ехала его жена, царская дочь — в повозке стояла на ногах и глядела, где несчастного поведут. То увидела наследница. Он сказал, што «мне подайте одежды и расковать меня сей минутой!» То из екипажу ташшат ему одежды. То

увидал енерал, когда он снаряжался в наследницкую одежду, — тогда енерал сгорюхну́лся. — «Кто мог ему сказать? Ведь и верно, што не моя жена!» Тогда снарядился в одежду, являлся к солдатам. Поздоровался с енералом, подходил к солдатам на смотры.

А к царской дочери подходила енеральша поздороваться, за ручку взяла, а царская дочь и говорит, што «здравствуешь офицерская дочь и Варегина сноха!» — А она говорит: «Царская дочь, я не Варегина сноха, я за енерала выходила девушкой замуж!» — «Нет, не может быть! ты меня оммавываешь!»

Варегин приходит с левого фланку к солдатику и говорит: «Ну-ко, солдатик, хороши ли тебе выдает енерал вешши? Покажи, что у тебя в ранце в солдацком!» — Развязал он ранец, оказалось у нево в ранце говны и калбушки. — «Разе я на смех приехал?» скричел наследник: «Ранцы бросить за фрунт, чтобы не на однем не было! Не смеяться надо мной, господин енерал!.. С енерала галуны долой! оборвать с его галуны, надеть на банника! А тебе быть не енералом, а быть тебе в банниках!» — С енерала галуны оборвали, надели на банника.

После етого подходит к первой своей жене, к офицерской дочери и говорит: «Што, ты признаешь меня мужем, што я Варегин Васинька?» — Она говорит: «Я не признаю!» — «Когда ты меня не признаешь, я могу с тобой иначе распорядиться теперь!» Привязать приказал ее к столбу и расстрелять из шести ружей ее и зарыть ее в яму. («Она меня — говорит — расстреляла и топила!») Тогда жену его расстре́лили и зарыли.

Товаришшу своему наказал: «Служи и правь этим городом! я к тебе буду приезжать почашше, навешшать тебя!» — А жене своей сказал, царской дочери, што «ты отцу своему не выражай те речи, што я Варегин! мы так с тобой и изживем век!» — И стал он с царской дочерью жить.

16. МИКУЛА ШУТ

Микула шут поехал на па́шню. Пашет Микула шут па́шню; едет свяшшеник дорогой; увидал, што Микула шут пашет. — «Бог по́мочь тебе!» — «Добро жа́ловать!» — «Как же ты, Микула шут, с ро́ду не пахал, а теперь вы́ехал пахать?» — А Микула шут на то сказал: «Добрые люди поехали сеять, и на меня доброй ум напахну́л, и я поехал похать; напашу́, буду сеять». — «Так вот што, Микула шут, загни-ко мне зипу̀нчик — говорит: — у меня зипуна̀ нету: дождь пойдет, а зипуна нет!»

Микула сказал, што «я ба́ло

[на котором полозья гнут] забыл дома; ты попаши́ наместо меня, а я съезжу на твоей лошадке; да я и пешком могу сходить: пуша́й лошадь твоя здесь похо́дит... Вот што, батько, ты оде́жду-ту сними; я твою одежду надену, а ты мо́ю, а то поедут мужики, скажут, што поп пашет; неловко!» говорит. Свяшшеник ло́поть худую надел, а с себя хорошую оде́жду отдал.

Приходит Микула шут к матке и говорит: «Матка, давай тысчу рублей денег! затем свяшшеник отдал мне свою одежду, што мы дом скупи́ли хоро́шой!» Матка и говорит, што «тысчи рублей у нас нету; девятьсот есь, а одной сотни нету». — «Он велел» у дьякона занять сотню». — Матка живо побежала к дьякону, сотню рублей заняла́ и подала́ ему денег тысчу рублей. Он попал в лес и лежит, нейде́т к попу; а одежду поповскую оставил дома.