Русская сказка. Избранные мастера

Варианты этой сказки имеются еще: Сиб. 6 (Купеческий сын Ванюшка), воспроизводящий основную схему, но без такой широкой детализации событий, также Вят. сб. 103 (и прим., стр. 526) — без начала о женитьбе на бедной девушке: два коротких схематических рассказа — У См. 78 (Неверная жена) и 319, 349 (сказка про купца).

16. Микула шут

(Анд. 1538, I). Один из многочисленных так наз. шутовских сюжетов. Данный сюжет в каталогах обозначается «Шут невеста». Его обычная схема такова: — шут наряжается в платье сестры и выдает себя за девушку; живет у попа в работниках и т. п.; женихи сватают мнимую девушку; шут обманывает жениха, убегает с брачной постели и привязывает вместо себя козу» (см. Анд., стр. 92). Вар. Аф. 223 a, c

; Онч. 269. Конец сказки развивается по другому плану, приближающему ее к другому типу шутовских и воровских сюжетов, в частности Анд. 1539 (см. примеч. к № 20), Анд. 1535 (Дорогая кожа). Конец сказки опубликован собирателем с большими пропусками. В примечаниях он так передает содержание последних эпизодов: «Бабы поймали Микулу и привязали к дереву; когда пошли домой за вальками, чтобы убить его, Микула поменялся ролями с молодцом, коего уверил, что бабы насильно хотят женить его. Бабы убили молодца вместо Микулы. Когда бабы ходили на гроб мнимого Микулы, живой Микула их перепугал. Бабы приглашают его к себе в гости, чтобы иметь мужское потомство» («Пермский сб.», стр. 535).

В настоящем сборнике текст дан с некоторыми пропусками: часть из них сделана самим собирателем, напр., последний эпизод (неудачная попытка баб поиздеваться над мнимо-умершим Микулой), часть — редактором, в виду неудобства воспроизведения в печати ряда эпизодов.

Этот сюжет, в соединении с сюжетом: шут, обманывающий попов, продавая им мнимо чудесные предметы (см. наст. сб. № 20), послужил темой для либретто балета Прокофьева «Семь шутов» (в СССР был поставлен на сцене только в Киеве).

ПРИЛОЖЕНИЕ: СКАЗКА СТАРУШКИ ТАРАЕВОЙ[48]

ИВАН ПОПОВИЧ И ПРЕКРАСНАЯ ДЕВИЦА

Жил был священник (как у нас в Кондопоге все равно). Была у него жена и было у ней три дочери, был у них згляд ясного сокола, бровь у них была черного соболя, лицинько было белое и щоцьки у них алые, оченно были девицы бравые. Был у них единый сын Иван Попович (изотчины у нёго не было). Жили они побыли, маменька у них и померла.

Вылили ёны патрет чугунный, снесли к божьей матери, в церкви поставили. Потом стал у них та́тинька нездоров (тому помереть надо); стал ён сыну своему наказывать о детях своих: как большой дочери придет первый сват, за того и выдать дочку, и другой дочери также, как придет первый сват, так и дать ю такождо, и также и третьей дочери, как первый жених посватает, за того и выдать нужно. «И, сын мой любовный, Иван Попович, не сдержа́ть

слова моего: как придут женихи, так за первых женихов отдать их».

Тут жили по́были, татинька и по́мер. Слили патрет на татиньку такой же чугунный и также к богородице в церковь к собору поставили (к жены так и поставили патрет, патрет о патрет). Тут ёны стали жить с братом, три сестры и брат. И брат все медленно книгу читает. «Есть не в каком царствии (царства не знаю назвать), есть у царя доцька прекрасная девица, кто на ю посмотрит, тот с ума рехне́тся (кто на ю посмотрит)».

Потом стало сестренкам скучно, что брат не говорит с нима, подходит бо́льшая сестра. «Милый братец, Иван Поповиць, пойдем на могилу, к божьему храму к родителям своим» (попаха́ть вишь хотят родителей своих). Ен отвёрнулся (оделся) скоро и пошел. «Пойдемте, сестрицы родимые, со мной». Ну и пошли ёны на могилу. Стали ёны над родительма плакать и рыдать сильнё, ну потом вдруг наставает туча тёмная, грозная, пошел гром великий, молвия. Скричал брат сестриць: «бежите, сестрицы родимые, домой, бежите скорей домой».

Оны домой на крылечко смахнули, вдруг молвия ударила в крыльцо, пал лёв-зверь с нёба; девицы ушли в избу, в покой свой; лёв-зверь бежит вслед ею; приходит к Ивану Поповицю. «Иван Поповиць, давай сёстру за меня замуж» (за зверя). Иван Попович расплачется горько. «Неужели моя сёстра до того достойна, что за зверя за́муж думать» (а у родителя так благосовлёно, что за первого свата дать). Сёстра закричала, смолилася брату своему. «Братець мой, красота у меня ведь непомерная, белота в лице снигу белого, красота в лице со́ньця красного, бровь у меня черного соболя, очи у меня ясного сокола, не дай братець, за зверя меня!» (просит брата, вишь). Крикнул зверь Ивану Поповичу: «Дашь сёстру и не дашь, возьму. По родительскому бёру я благословленью!»