Русская Вандея

Их добыча возбуждала зависть у остальных и жажду поднажиться таким же образом в первой попавшейся деревне.

Еще много времени спустя, в эмиграции, где-нибудь в классической Элладе, приходилось слышать такие разговоры среди донцов:

– А у него есть монета?

– Как же… Есть и золото… Он же был в рейде с Мамонтовым.

Самого предводителя считали честным человеком, отнюдь не грабителем. Но и он кое-что скопил детишкам на молочишко. Его супруга купила в Болгарии именьице и мирно проживает под сенью лесистых Бачкан.

Ген. Постовскому не повезло. Во время эвакуации у него похитили чемоданчик с драгоценностями.

Честнейший вояка ген.-лейт. А.С. Секретев, невзирая на то, что в молодости служил в гвардии, за границей не постеснялся заняться честным физическим трудом, а затем вернулся в Россию, которая приветливо приняла раскаявшегося блудного сына.

Долгое безнаказанное хозяйничанье Мамонтова в красном тылу научило кое-чему и советское командование. «Пролетарии, на коней!» – прозвучал очередной лозунг в Совдепии, где поняли, что большие массы кавалерии, использованные более умело, действуя в связи с общим ходом операций и не повторяя ошибок Мамонтова, могут сделать многое.

Советская власть ускорила формирование 1‑й конной.

1‑я конная доконала белый стан.

XIV. Снежная красавица

В десятках газет добровольцам ежедневно пели хвалебные гимны. В них видели воплощение святорусского богатырства, вечно юного. В них видели залог светлого будущего.

Но бойцы составляли только одну половину Добровольческой армии, которую Краснов как-то раз, не без иронии, назвал снежной красавицей. Вторая половина не воевала, а делала политику.

Войска, в сущности, представляли мало интересного, как бы их ни расхваливали журналисты. Они воевали, то есть шли в бой по приказу начальства или удирали без всякого приказа, при случае грабили население, пьянствовали на отдыхе и мало занимались политикой.

Более или менее определенный облик этой снежной красавице придавали те политические дельцы, которые приютились за спиной «аполитичной» Добрармии.

Они, действительно, были пришельцы с севера, из страны снежных сугробов. Но политическое тело, созданное снежными людьми и именуемое злопыхателями Доброволией, редко кто признавал красавицей.

Великая, единая, неделимая…

Это звучало гордо, но неопределенно.

«Вокруг лозунга единая, нераздельная Россия образовалась какая-то туманность, – писала «Вольная Кубань». – Одни понимают это так, другие иначе. Всем нам хочется, чтобы Россия создалась снова. И все мы идем к этому. Но какая Россия – старая или новая, в этом и расходятся дороги. Пока что поднимать Россию приходится вооруженной силой. И надо было бы нам делать все, чтобы усилить вооруженную силу, а не ослаблять ее спорами, сомнениями, взаимным недоверием. А у нас как раз наоборот»[135].

Деникин, прикрываясь лозунгом «единая и великая», от начала и до конца твердил о внепартийности своей армии.

26 августа 1918 года, когда на Украине и отчасти на Дону еще верховодили немцы, он сказал в г. Ставрополе, на приеме должностных лиц и общественных деятелей, следующую речь:

«Наряду с восторженным подчас отношением к себе Добровольческая армия встречает порой и полное непонимание и хулу. Причин этого явления не мало: Добровольческая армия поставила себе задачей воссоздание единой, великодержавной России. Отсюда – ропот центробежных сил и местных больных самолюбий. Добровольческая армия не может, хотя бы и временно, итти в кабалу к иноземцам и тем более набрасывать цепи на будущий вольный ход русского государственного корабля. Отсюда ропот и угрозы извне. Добровольческая армия, свершая свой крестный путь, желает опираться на все государственно-мыслящие круги населения. Она не может стать орудием какой-либо политической партии или общественной организации. Отсюда неудовольствие нетерпимых и политическая борьба вокруг армии, которая чужда социальной и классовой борьбы»[136]

.

Образованием особого совещания Деникин показал, кого он считает государственно-мыслящими кругами. В это деникинское правительство вошли: ген. Драгомиров, ген. Романовский, ген. Лукомский, кадеты: Федоров, Лебедев, Астров, Маслов, Тихменев, Челищев[137], старые сановники: Шипов, Чебышев и Нератов.

Если не бывший царский генерал-адъютант или сенатор, то эластичный, с черносотенной прослойкой кадет, напуганный революцией.

Политическая физиономия Доброволии определилась сразу же в силу пословицы: скажи, с кем ты знаком, и я скажу, кто ты.

Великодержавность создавалась услуживанием Антанты, которая заверяла Деникина, что она спит и во сне видит мощную Россию.

Единение насаждалось путем грызни с казачеством и открытой враждой, даже войной с кавказскими республиками. Вступить врукопашную с прибалтийскими лимитрофами не позволяло расстояние.

Больше всего досаждали Доброволии кубанские «хведералисты». Кубань, враждуя с Доброволией, не желала предоставлять все свои житницы в распоряжение Деникина, который крайне нуждался в хлебе для расплаты с благородными союзниками.