Русская зима

А посидели хорошо. Намеками, наверное, неясными для Олега, дали понять друг другу, что зла не держат. Серафима сообщила: послезавтра свадьба; Игорь Петрович отреагировал спокойно. Скорее всего, ему уже давно об этом сообщили. Не выразил недовольства, что его не приглашают. Пожелал любви, мира, согласия.

Обратно шла Серафима успокоенной. Хорошо всё прошло. Чувствовала, Игорь Петрович ее отпустил.

6

На регистрации были Вика Шабалова с мужем Славой и Костя Комаров. Полина Гордеева не смогла… Еще была фотограф Тая.

Расписались, приложили ладони к памятничку «Зарядка любви» у входа в ЗАГС – на счастье – и пошли в сторону центра… Серафима была рада, что Вика приехала. Не очень надеялась, тем более что проезд был за счет приглашенных. Но они со Славой вроде бы обеспечены… Вика когда-то спасла ее. Она была девушкой Вани Башкирцева до Серафимы… Да, такая у Серафимы, видно, судьба – дружить с бывшими девушками и женщинами своих парней и мужчин…

Тогда они с Башкирцевым жили в избушке на улице Дарвина на Уктусе, в страшном и грязном районе Еката. По крайней мере, тогда он был очень страшным и грязным…

Ваня уже бросил Театральный, Серафима была близка к этому – больше месяца не ходила на лекции и семинары. Обоих коснулась крыльями удача, у Вани в нескольких театрах поставили его единственную пьесу, их совместный сценарий был готов купить «Ленфильм» (и купил, но когда они уже расстались). Наверное, крышу снесло, и Серафима с Ваней решили: на фиг общага, на фиг учеба, на фиг вообще этот неправильный мир. Сняли за копейки развалюху почти у обочины Кольцовского тракта – днем и ночью слышался гул машин, – стали мечтать написать мощное, такое, что этот неправильный мир перевернет, разрушит, изменит. Но на самом деле бухали, курили траву, глотали колеса.

Теперь она понимала, что они разрушали не мир, а себя. Включилась у них эта программа саморазрушения. Оно могло продолжаться месяцы, а могло закончиться гибелью каждый день. Ваня тогда снова начал ширяться, и Серафима несколько раз просила сделать укол и ей. Хотела узнать, почувствовать, как это, да и считала долгом быть вместе с любимым, идти с ним одним путем. Как в фильме «Мы, дети станции Зоо». Который она посмотрела только недавно. А могла умереть, и не увидеть. И многого не узнать. Не написать. Не сделать…

Вика приехала из Челябинска в Екат по своим делам и захотела повидаться с Ваней. Переживала за него, непутевого. Каким-то образом узнала про эту избушку, хотя Ваня с Серафимой зачем-то скрывали, где обитают. Не хотели уже ни общения, ни тем более гостей. Ваня время от времени еще выбирался за пределы Уктуса за наркотой, а Серафима почти не выходила за калитку. С мамой и Женькой разговаривала по телефону всё короче и равнодушнее: «Нормально… Здорова… В порядке…»

И вот появилась Вика и утащила ее оттуда. Насильно. Серафима сопротивлялась, рвалась обратно. Ваня спал под ханкой… Запомнилось, как Вика плюхнула ее на гнилую скамейку возле чьих-то ворот, сама присела перед ней на корточки и долго, ласково, поглаживая, говорила, какая она молодая, талантливая, красивая, чистая. «И хочешь сгнить здесь? Оглядись? Хочешь?» Серафима огляделась, проснулась и не захотела.

Вика отвезла ее в общагу, потом отправилась за Ваней. Он не проснулся. Вернее, проснулся физически, но продолжил разрушаться. Хотя… Всё сложнее. Была у него потом и любовь, и свадьба, и благополучие, и дочка родилась. Не помогло. Снова скатился в какие– то избушки, сквоты, подъезды, умер в тридцать два года бомжом.

А Вика и Серафима жили. У Вики прекрасный муж– петербуржец, а сегодня и Серафима выходит замуж. То есть вышла уже. Гуляют по городу. Тая щелкает своим «Никоном», Костя Комаров сыплет шутками и вздыхает:

– Тоже хочу жениться.

– Всё впереди, Костян, – отвечает Олег. – Какие твои годы.

– Годы-то еще терпимые, а перспектив как не было, так и нет…

И слушает, млеет от ободряющих слов. Наверняка вечером напишет жалостливое лирическое стихотворение…

7

А утром поехали за город. Олег в большом автобусе вместе с гостями, Серафима, облаченная в платье из итальянского шелка, с родителями, братом и бабой Раей, на их «Ладе-Гранте». Вторая бабушка, мамина мама, побоялась оставлять дом, послала деда, который должен был приехать прямо на место с остальной тюменской родней.

Свадьба прошла так, как хотела Серафима – наверняка запомнится. Хорошим, конечно.

Во время торжественной части они с Олегом сидели за отдельным столом, как царь с царицей, принимали поздравления и подарки. Над ними висело белое полотно со словами из песни Башлачёва:

«Любовь – это то,В чем я прав и неправ,И только любовьДает мне на это права».