Русские на Афоне. Очерк жизни и деятельности игумена священноархимандриата Макария (Сушкина)

Из храма в келию умирающий игумен был перенесен на ковре. Тотчас явился монастырский фельдшер и стали пробовать все меры, чтобы воротить умирающему сознание. Обратились к кровопускан и ю, но и эт о с редство не улу чш и ло положен и я о. Макария. Умирающий лежал без сознания и без движения, тяжко лишь дыша. Когда прибыли врачи-специалисты[314]

, за которыми послан был нарочитый гонец сейчас же после удара, то попытались воротить к жизни умирающего электричеством, но и эта попытка оказалась неудачною, как и прежние. Тогда, испробовав, таким образом, все человеческие средства, старцы обители, окружающие постель дорогого больного, решились обратиться за помощию к Единому Врачу душ и телес наших и приступили к совершению таинства елеосвящения. Остальная же братия, лишь только разнеслась по монастырю печальная весть о тяжкой болезни «любимого батюшки», по собственному почину, ударив в колокол, стала служить, как в нижнем Пантелеимоновском, так и в верхнем Покровском соборах молебен о здравии болящего. Все молились горячо и со слезами. Молитв своих о болящем не прекращала братия, и по возвращении из храма, став на добровольный канон и взывая ко Господу Иисусу: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй раба твоего». Но ни в искусстве опытных врачей, ни в молитвах о здравии о. Макарий более не нуждался. Он ждал и просил у своих оставленных им духовных чад молитв об упокоении и переселении его из этой юдоли скорбей и невзгод в недра Авраама, Исаака и Иакова, идеже несть болезнь, печаль и воздыхание, но жизнь бесконечная. В 3 часа пополудни, 19 числа июня, не стало более в живых великого старца русского Пантелеимоновского монастыря, о чем оповестил братию его печальный звон мощного монастырского колокола. Дрогнули сердца русских иноков этой обители, думавших всю свою труженическую жизнь провести под властною охраняющею рукою своего «батюшки». Слезы невольно катились по их суровым изможденным лицам… Звон колокола снова призывал братию на молитву, но уже не о живом, а об умершем. Каждый, осенив себя крестом с словами: «Царствие небесное нашему батюшке-труженику» и оставив свое послушание, спешил ко гробу дорогого усопшего, чтобы вознести свои молитвы о почившем, поклониться его праху и облобызать его похолодевшую десницу.