Русский ад. Книга первая

– Полморя взлетит на воздух, товарищ командующий! Но я быстро кладу руль вправо и залезаю носом на его левый борт. Вижу: висят четыре ракеты, трубы поломаны, внизу, в торпедных отсеках, начался пожар.

– А вертолетная площадка?

– Срезал! Я ее срезал, товарищ командующий! В море ушла. Вместе с вертолетом.

– Достали?

– Мы? Достали и изучили. Потом им отдали. На металлолом.

Смотрю, выскакивает аварийная команда: начался неуправляемый процесс внутри ракетного погреба.

– Где «крылышки?»

– Так точно! Все офицеры сбежали вовнутрь. На ходовом мостике – никого.

– На связь вышли?

– Им не до связи было, Игорь Владимирович! Я предупредил Дюра: топить тебя не буду, если не повернешь – будет новый таран. Сгоришь! И он сразу-на параллельный курс…

– А чем ты, командир, их таранить собрался, раз якорь оборван?

– Да хоть бы и руками, товарищ адмирал. Разозлился я! Но тут меня вызывает Хронопуло: срочно в штаб! – Прибываю с докладом, но командующий даже слушать не стал: «Вот, товарищи Военный совет, – кивает он на меня, – перед вами преступник! Он якорь потерял…»

– Испугался?

– Не могу знать!

– Я ж о тебе. Испугался, командир?

Богдашин опустил глаза:

– Еще как, товарищ командующий… Посадят, думаю. А у меня семья, двое детей. Мне потом адвокат объяснил: «Служить России» – это не юридическое понятие. В суде трудно доказать, что ты в момент боя Родине служил…»

Касатонов замолчал. Пенкин подумал, что в воспитательных целях Богдашину надо бы что-то возразить, но он и не знал, что сделать.

В самом деле, – а что тут скажешь?!

– Как думаешь, командир, – потеплел Касатонов, – если в стране торговля заводами ведется не по соглашению, а по принуждению, если для того, чтобы производить, ты должен получить разрешение у тех людей, кто ничего не производит… – что будет с таким государством?

– Вопрос без ответа, товарищ командующий, – улыбнулся Богдашин. – Ответ ясен.

– Вот! – кивнул Касатонов. – Если люди становятся богаче не из-за своей работы, а из-за взятки или по протекции, если законы, как ты, командир, нам сейчас доложил, «что дышло, куда повернешь – туда и вышло», хотя Йорктаун уже у Фороса, если коррупция дает колоссальные доходы, а честность граничит с самопожертвованием… – да, командир, ты прав: ответ ясен.

– Генерал-полковник Лобов, товарищ командующий, тут же вызвал меня в Москву, в Генштаб.

– В наручниках?

– Пока нет, но в Чкаловском, прямо у трапа, меня ожидали «уазик» и два чекиста. Кивают: на заднее сиденье!

Один по одну руку, второй по другую.

– Чтоб не сбежал?

– Наверное… «Куда едем?» – спрашиваю. В ответ – молчок, государственная тайна. Надо же, думаю, Родину я защитил. А Родина меня сейчас защитит?

Генерал Лобов кричит: «Богдашин, а если б их «гарпуны» взорвались?! Значит, вся перестройка – под нож!»

«Если, – спрашиваю, – у нас перестройка, значит я со своими торпедами могу сейчас безнаказанно гулять вдоль Нью-Йорка?»

На Политбюро вызвали. Но Горбачев согласился: американцы пережали. У меня отобрали корабль, но на флоте оставили: отправили в Академию. А через год адмирал флота Чернавин представил меня к ордену Красной звезды. Только не за «Йорктаун», конечно, а за новую технику…

Касатонов внимательно смотрел на Пенкина.

– Вот, Александр Александрович, какие у нас тобой командиры! Товарищ Кравчук, знает, какой он на самом деле, Черноморский флот?

Пенкин догадался, что Касатонов неспроста вызвал Богдашина, его рассказ о подвиге был как увертюра к тому, что скажет сейчас сам Игорь Владимирович.

– Если, товарищ командующий, вдруг явятся коллеги? Из Киева. Мне докладывали, Президент Кравчук срочно командирует в Севастополь Тенюха. Что прикажете делать?

Пенкин был готов к мятежу, но, как все советские люди, тем более – политработники, он боялся уже самого слова: «мятеж».

– Что? – удивился Касатонов. – Стрелять, контр – адмирал! Если явятся, так стрелять! Сначала – холостыми, поверх голов. Потом, поеле доклада командующему Черноморским флотом, примем… какое-то другое решение. Более строгое. Я приму. Ясно?

– Ура! – тихо, вполголоса, сказал Богдашин.

– Что ты там шепчешь, капитан I ранга? – нахмурился Касатанов. – Завтра наше с тобой «ура!» вся Россия услышит! Если Кремль молчит, значит за Кремль скажу я, адмирал Касатонов. Слушать, товарищи, мой приказ: все корабли, дислоцированные в Севастополе и на всех базах нашей операционной зоны, немедленно выходят в открытое море. Под Андреевским флагом. Впереди идет крейсер «Москва». Корабли будут построены в парадных расчетах!

– Мятеж, Игорь Владимирович?

– Мятеж, контр-адмирал. Но это, товарищи, мятеж во славу России. Сегодня, в течение дня, ко мне обратились командиры военно-морских баз в Евпатории и Феодосии, командир 126-й мотострелковой дивизии, командир 14-й дивизии подводных лодок, комбриги из Николаева и Измаила, комдивы из Керчи, Очакова, Черноморского и… многие другие наши товарищи. Вопрос только один: верность присяге не позволяет нам, черноморцам, менять Родину!..

Касатонов помедлил.