Русский ад. Книга первая

– Хотя осторожность, брат, не помешает. Опытный электрик даже бабу не берет за две сиськи сразу! Если Россия убедится, что Ельцин – алкаш конченый… да снять на камеру, слушай, как он в блевотине своей плавает… сразу импичмент будет. Возьми помидор!

– Правду говорят, что у него эпилепсия?

– Не уверен. Не присутствовал.

– С нефтью-то получится, господин вице-президент?

Руцкой удивленно посмотрел на Акопа.

– Еще как! Детали с Белкиным обсуди. Я, Акопчик, своих не сдаю, шоб ты знал. Сам посуди: если ты будешь валить лес незаконно, тебя посадят, и ты все равно будешь валить лес.

– Моя порядочность, Александр Владимирович…

– Лады, – обрубил Руцкой.

– Тонн бы 500-700. Тысяч…

– Погоди, это много иль немного?

– Копейки.

– Так ты больше бери! – икнул Руцкой.

– Больше не вывезу.

– Ведрами вывози, ведрами! Давай, Акопчик, – Руцкой поднял рюмку, – шоб у тебя все было и шо-б теб-бе, значит, за это ничего бы не было!..

Они выпили и поцеловались.

«Слышал бы Ельцин!» – подумал Акоп.

Вице-президент России проводил его до лестницы.

– Запомни… – Руцкой ладонью вытер усы. – Я был с тобой оч-чень от-кро-ве-нен. Цени!

Он поднял указательный палец. Точь-в-точь как делал Ельцин.

Он здорово все-таки набрался. Дня на два вперед!

Больше всего Акопу не понравилась откровенность Руцкого.

«С чего вдруг… такая любовь?.. – гадал он. – Белкин дал гарантии? Предлагают трубу. Просят не забыть. Хорошо? А что ж здесь непонятного, если только курица от себя гребет, все другие – по-другому, а мне, между прочим, назначено встать…»

Руцкой вернулся в комнату, где его уже ждал майор Тараненко. Начальник охраны доложил, что разговор с Юзбашевым полностью записан и кассета – уже в сейфе.

37

Наталья Дмитриевна села за руль.

– Только не быстро, – попросил Александр Исаевич. – Когда быстро, впечатления разлетаются. Мы не по надобности едем, зачем нам быстро…

Александр Исаевич всегда волновался, если скорость автомобиля была больше сорока километров в час.

Его враг, главный идеолог Советского Союза Михаил Андреевич Суслов передвигался только со скоростью тридцать километров в час. Даже если спешил. Суслову на «ЗИЛ» поставили (спецзаказ!) двигатель, как от «Запорожца», ибо зиловский мотор не мог выдавать тридцать километров в час, это для «ЗИЛа» слишком мало…

«Береженого бог бережет», – напоминал товарищ Суслов.

Всем!

Двое русских не любили быстрой езды: выдающийся писатель и выдающийся коммунист. Два врага, схлестнувшихся – насмерть – сразу после «Ивана Денисовича»… Солженицыну повезло. Суслов, «жердь с головою робота», как он назвал его однажды (Берия, например, сравнивал Суслова с солитером), читал «Ивана Денисовича» по приказу Хрущева, а Хрущев («понурая свинка глубоко корень роет…») ненавидел Сталина – за расстрелянного сына и вечный страх перед ним.

Сталин вернул крепостное право. В Советском Союзе все были крепостные: Каганович (его брат был доведен до самоубийства), Калинин и Молотов, чьи жены – сидели (Молотов развелся с Жемчужиной за день до ее ареста.

Правда, в лагерь Полина Семеновна, слава богу, не попала, жила «на выселках», в казахстанской степи; одна, с котом, взятым из дома, из Москвы. Молотов примчался за ней через день после похорон Сталина, увез ее, полуголодную, в Москву. Так до конца жизни Полина Семеновна его и не простила; жили они сначала в Кремле, потом в Ильинском, друг без друга не могли, но оставались в разводе – довеку.)

Узнать бы – а как? От разных людей Александр Исаевич слышал, что жена Молотова всю жизнь любила Сталина. Жила с Молотовым, любила Сталина и от Молотова это не скрывала…

В банде ЧК-ГБ все были хороши. Система! Товарищи из Политбюро, наркомы – будущие мертвецы, просто чиновники с удовольствием (каждый – в свой срок) давали подписку о сотрудничестве с органами. Подписать почти всю страну на тайное сотрудничество… – это же какая сила, да?

Иными словами, кроме «вождя всех времен и народов», у них – у всех! – был еще один начальник: руководитель тайной коммунистической полиции. Так у кого же больше власти над страной – у партии или у «органов». Словом, Хрущев… «все же он из мужичества пришел…» Хрущев, потрясенный до слез «Иваном Денисовичем», там, у моря, на госдаче в Пицунде вряд ли плакал, читая Солженицына, по невинным жертвам «культа личности». Здесь другое: на пьянках в Кремле Сталин заставлял Хрущева отплясывать гопака, со стриптизом, в одних трусиках.

Такое не забывается, это всегда по-свежу…

«Иван Денисович» опубликован. Первое время Суслов молчал. Он редко принимал самостоятельные решения. Но, зная о позиции Брежнева, Подгорного, о ярости КГБ, прежде всего – Семичастного, он, Суслов, сделал все, чтобы Солженицын не получил Ленинскую премию.

Да, да, Лакшин: Александр Исаевич ждал, очень хотел эту премию. (А Лакшин, раньше всех вступивший в партию, не хотел?) Ответ Лакшина на «Теленка» Александр Исаевич, Наташа, весь их круг читали очень внимательно, с карандашом в руках. Многое покоробило. Особенно намеки, что Солженицын ведет себя как проститутка с клиентами.