Русский ад. Книга первая

– Дело, конечно, не мое, – Ельцин прищурился и опять проглотил нижнюю губу. – Министр обороны… этот… к пресс-конференции сейчас готовится. Все изложит, понимать, про заговор там, какие… ну… условия, только мы, Россия, не вмешиваемся. Нам рано пока выходить. Чуть – чуть подождем, Ми-хаил С-сергеевич…

Горбачев стоял у окна, надменный и красивый.

– Хватит, Борис, не ломай комедию. Ты ж за неделю знал о ГКЧП! Знал, что Горбачева должен был временно, на месяц, заменить Лукьянов!

Ельцин вздрогнул.

Он всегда боялся Горбачева – всегда. Страх перед Горбачевым был у Ельцина в крови. Даже не перед Горбачевым, нет: перед всей выстроенной в СССР политической и карательной системой. Перед Горбачевым – как олицетворением этого архипелага.

– Так что о ГКЧП – не надо, – махнул рукой Горбачев. – Балалайка в малобюджетном концерте! И ввел, значит, в курс Нурсултана Назарбаева. Вспомни, что ты орал ему о Горбачеве днем 18-го! При всех орал, потому что выпил крепко… я ж – анализировал!

Ельцин молчал.

– Меня… меня ты валил, триумфатор! Но исподтишка, с коварством… – Горбачев нервничал, но он даже не брал, он тут же хватал себя в руки, – а сейчас… сейчас договариваться пора. Здесь прямо! Срочно! Ты посмотри: страна одна, а Президентов двое. Прямо шведская семья какая-то, поэтому давай без контраргументов и абсурда! Вот ты, Борис, должен знать… Кто, Бухарин… по-моему, всегда говорил, что Лев Троцкий – это Гамлет русской революции?

Ельцин покачнулся.

– Шта?..

– Да я философствую… в порядке размышлений: Троцкий – Гамлет, Ленин – гений… эпитеты какие, да? Интересно, их жизнь в Кремле тоже, как у нас, не жизнь, а сплошное… я скажу… отравление говном? Ведь проблема за проблемой подпрыгивает, страна в разносе, мы с тобой взяли лопаты, раскидываем… ты со своей стороны гребешь, я со своей… Гребем, гребем; руки пора уже друг другу протянуть, так нет же: сразу какой-нибудь бурбулис столкнет нас лбами и сунет обратно в говно: нате, жрите!

– В-вот, – Ельцин оживился. – Вы теперь-то поняли, шта… живете в незнакомой вам стране? И правильно делаете, что колбасу в закрома таскаете, Наина у меня тоже… запасливая.

Горбачев вздрогнул, но ничего не сказал, не ответил. Он вдруг как-то преданно, почти по-детски заглянул Ельцину в глаза.

– Я все понял, Борис, этой весной. Что? Я понял, что не все понимаю. Уникальность ведь в том, что никто не знал, что такое перестройка. Я ж в первые дни ускорение предлагал. Так Яковлев Александр засмеял: раньше, говорит, было «тяп», потом «ляп». А сейчас будет «тяп-ляп», «тяп-ляп»…

Ему вдруг показалось, что Ельцину нелегко дается этот разговор.

– Такая вот историческая ситуация, – вздохнул Горбачев.

– Вы теперь-то што от меня… хотите?..

– Уважения, Борис. Нужен диалог. Я его приветствую. И – гарантии.

– Тогда зачем вам быть Президентом СССР?

– Но у меня должна быть достойная работа!

Ельцин покачнулся:

– Работа? После ГКЧП вашего… республики, особенно мусульмане, бегут из СССР задрав штаны. Они ж не от Москвы, они от вас бегут, Михаил Сергеевич! Как черт от ладана.

– Союз, Борис, будет всегда. Демократы – они же, как бабы, Поорут и успокоятся. А ты сейчас под давлением. Надо выходить.

– А дальше што?.. – не отступал Ельцин. – Ш-шта… я спрашиваю? Россия тоже затрещит?!

– Россия не развалится. Не этот Союз будет, так другой!

Ельцин вскинул глаза:

– Какой другой? Вы там ш-шта, значит, с Бакатиным придумали?

– Мы… ничего, – вздрогнул Горбачев. – Что мы можем придумать? Но без Союза никак; Сталин, Борис, не дурак был, хотя Сталина, ты знаешь, я ненавижу, но об этом после. Ты… – Горбачев помедлил, – все-таки пойми: Президент Ельцин не может быть вором. Я власть не отдам. Значит, Борис Ельцин должен эту власть украсть! Помнишь, царь Борис у нас был, тезка твой. Он же как пошел? Мальчишку в Угличе зафиксировал. Ты, Борис, я вижу, тоже не спокоен сейчас, хотя у тебя выхода нет, ты – на большой политической дороге, но это опасно. Вот что такое украсть власть!

«А с ним, между прочим, пора закончить, – вдруг понял Ельцин. – Снимать с работы. Бурбулис прав: лучше ужасный конец, чем ужас без конца…»

– Ну «украсть» – это, конечно, метафора, я ж тут в общих чертах обрисовал…

Горбачев откинулся на спинку кресла и вытянул ноги.

– Если мы не договоримся, Борис, мы и Союз взорвем, и Запад нас не поймет, это факт.

– Не взорвем, – сказал Ельцин. – Обойдемся малой кровью.

– То есть? – насторожился Горбачев.

– А это метафора, Михаил Сергеевич…

…Огрызок яблока лежал на тумбочке рядом с кроватью.

Кто-нибудь догадался, что, разрушив Советский Союз, он прежде всего разрушил себя самого и свою семью?.. Кто-нибудь понимает, что придумав Форос, он убил Раису Максимовну? Кто-нибудь видит сейчас как это страшно и как он одинок?

Это чудо, если о сумеет заснуть сегодня ночью.

16