Русский диссонанс. От Топорова и Уэльбека до Робины Куртин: беседы и прочтения, эссе, статьи, рецензии, интервью-рокировки, фишки

Итак, Сон № 2

: Рите – той самой Рите, которая умирает в разлагающейся больничке среди челоподобных врачей-«опарышей», – снится, будто ее выносят бог весть куда. Выносят в гробу, живую, прекрасную. Она б и рада остановить мгновенье, но – увы: гости уже собрались! «Ты там не кури, я все равно узнаю! – напутствует мама. – Не кури ТАМ!» Рита ни жива ни мертва – Рита в промежутке: том самом, куда мы столь часто отправляем по тайному умыслу собственных персонажей. «Ах, какое красивое платье!» – вздыхает Таня Неубивко (Рената) – ангел смерти, присматривающий за душой Риты Готье: разумеется, ангелам интересны именно любящие души – ну а Рита любит, любима, что там еще бывает, кроме «умерли в один день»: тут же, как на зло, в разные… никто не стреляется, смерть с косой наблюдает за попыткой самоубийства, безумный памятник Гагарину – тот самый, на Ленинском, – оживает… А у красивого платья нет спинки – оно, белое, сшито специально для мертвых принцесс: откашлявших, откуривших, отмаявшихся. Тех самых невест, в чьи мертвые прелести летит окурок патологоанатома – летит перед дежурным «Зашивайте!»: рабочий момент. Выжить героине с именем Маргарита Готье

не удастся: старая, как мир история о том, каким образом умирает красота на картинке, обозначенной в занебесье словечком «социум». Сказанное тысячу раз – но, вот в чем штука, иначе.

Что до аудиоряда, то он минималистичен. Как удалось Земфире «растянуть» в экранном времени отчаянный пуантилизм (попадания именно точеные, оттого-то и резонирует), понимаешь сердцем, но не умом. Последний, впрочем, лишь мешает смотреть фильму: неизбежные аналогии, аллюзии, ассоциации, наслаиваясь друг на друга, пытаются переключить внутреннюю картинку на внешнюю, чужую. «Да кышь ты, кы-ышь…» – оттого и гонишь их прочь: ну да, вот тут – «привет от Киры», но все равно ЭТО, здесь и сейчас, – Рената: никто кроме нее не скажет иначе. Не произнесет. Не преподдаст. Именно поэтому – не статья. Не «умные выкладки», арт-ярлыки, не структурирование того, что структурированию не подлежит в принципе. Не горе не от ума. «Маргарита Готье» умерла. «Бог» умер. Умер засим и сам «автор». И потому включают искусственный свет. И потому товарищЪ жмет руку: что ж, мы направляемся в знаменитую рюмочную на Большой Никитской, где говорим, разумеется, об этом

– да и о чем, в сущности, еще-то. Вот же она, на расстоянии вытянутой. За левым. Рената Литвинова, «Последняя сказка Риты».

29 июня 2012

Улетая на острова, или PR по вызову

[Разговор литагента с пиарщиком[132]]