Русский язык в зеркале языковой игры

Видеть(стоит ипа lira),

Хорошо для/orestieri

И скитающихся мисс (М. Кузмин, Колизей).

(13) — Как условлено, так и сделано. Доне му а того кельк-шозу, который в той железной щикатулке лежит! (А. Аверченко, Спермин).

(14) Пардон, еще пардон (И. Ильф, Записные книжки).

(15) А если /

стриткара набита, / около

можете взять / подземный трен.

Возьмите / с меняньем пересядки тикет и прите спокойно, / будто в телеге

(В. Маяковский, Американские русские).

(16) Ардальон Панкратьевич (нос свеклой, глаза—тусклые) вошел в палату и (кислым голосом):

— Мать, поднеси чарочку.

Ардальоновы девы всполохнулись, закивали туловищами, учиняли политес с кон-верзационом:

— Пуркуа, фатер, спозаранку водку хлещете? (А. Флит, пар. на А. Толстого, цит. по: [Новиков 1989]).

Комический эффект усилен в (16) смешением трех языков — русского просторечия с немецким и французским.

(17) И не то чтобы в Бразилии «маде»,

А написано ж внизу на наклейке,

Что, мол, «маде» в СССР, в маринаде,

В Ленинграде, рупь четыре копейки!

(А. Галич, О том, как Клим Петрович восстал...).

(18) Я подхожу до портье [гостиницы]

и говорю ему ломаным языкам:

— Ейн шамбер-циммер, говорю, яволь?

Портье говорит:

— Батюшки-светы, никак иностранец к нам приперся.

И сам отвечает тоже ломаным языком:

— Яволь, яволь. Она, шамбер-циммер, безусловно яволь. Битте-дритте, сию минуту. Сейчас выберу номер, какой получше и где поменьше клопов (...)

— Яволь, говорю, битте-цурбитте. Несите, говорю, поскорей чемодан в мою ну-мерулю (М. Зощенко, История с переодеванием).

4. Особый интерес представляет в (18) наблюдение Зощенко, касающееся речи п о р т ь е: он, вслед за «иностранцем», тоже начинает говорить ломаным языком (проявление прагматического принципа кооперации?). Сходный пример приводится в комедии Карло Гольдони «Семья антиквария, или Свекровь и невестка» (пер. А. В. Амфитеатрова). Обманщик Арлекин задорого сбывает графу Ан-сельмо кучу хлама, выдавая его за антикварные редкости. При этом себя он выдаёт за заезжего армянина, хотя из армянского языка знает только «-янц», которым он и оканчивает каждое слово. Любопытно, что одураченный Ансельмо также переходит на «армянский язык» (цит. по: [Новиков 1989]):

(19) Ансельм о. Я если будянц еще~ еще редкостьянц, обязательно приносянц.

А р л е к и н.Да, да, приносянц, приходянц, обставьянц.

5. Особенно силен комический эффект в случаях,

когда слово иностранного языка «русифицируется»: получает русское окончание или предлог, к нему присоединяется русская частица, оно вводится в типично русскую синтаксическую конструкцию — см. ниже (1)—(5), или же, наоборот, русское слово оформляется «на западный манер», например снабжается артиклем — (6)—(7):

(1) Это английская миса

Прежеманная] актриса Тут немецкая сидит,

С ней французик говорит

(И. Мятлев, Сенсации и замечания г-жи Курдюковой).

(2) Я знаю, что у них секретов много.

Поговорить бы с йогом тет-на-тет (В. Высоцкий, Про йогов).

(3) ...Iвышел русский генерал-беженец на Плас де ла Конкорд, посмотрел по сторонам, глянул на небо, на площадь, на дома, на пеструю говорливую толпу, почесал переносицу и сказал с чувством:

— Всё это, конечно, хорошо, господа! Очень даже хорошо. А вот„ ке фер? Фер-то ке?[От фр. «que faire?»—что делать?] (Тэффи, «Ке фер?»).

(4) О’кэй-то нажми! (Из разговора работающих на компьютере).