Русский татарин

– Не! Татары не произошли от обезьян, – судя по хитрому выражению лица, хорошее настроение вновь вернулось к водителю. – Если бы татары произошли от обезьян, то по нашему обычаю на семейный татарский праздник, пришлось бы звать в гости ползоопарка.

Денис, оценив шутку, одобрительно кивнул головой.

– Тебе куда? – спросил водитель.

– В Ак Ай. А Вам случайно туда не нужно? Могли бы подвезти. Бесплатно. Раз дочку с зятем провожали.

– Ты даёшь! – не сдержался водитель. – Нигде не пропадёшь.

Тогда Денис, стал советоваться с ним, на чём лучше добираться до села Ак Ай, на автобусе или на электричке. А может вниз по Волге-реке?

– На автобусе, – посоветовал водитель. – Я отвезу тебя на автовокзал. Только снащала заедем в Берёзовую рощу. Сегодня праздник и надо забрать внущку и жену.

Зачем он только это сказал!

Стоило водителю «жигулёнка» озвучить маршрут их движения, как вся симпатия к нему мгновенно пропала, а к Денису вернулось прежнее неспокойствие. Правда вместо того, чтобы затрястись и задрожать, он почему-то вспомнил Семёна Семёновича Горбункова из «Бриллиантовой руки».

«Куда он меня везёт?» – был первый вопрос Семёна Семёновича Горбункова из «Бриллиантовой руки».

И началось. Заехали на АЗС, затем водитель стал подкачивать шину. Затем ехали по каким-то непонятным дорогам.

«Не в рощу, а в канаву. И колом по балде. Странный этот водитель! Повёз бесплатно, веселится всю дорогу, пирожки на халяву», – лихорадочно размышлял Денис и судорожно тискал вспотевшими ладонями свой портфель. – «И всё здесь странное».

Сразу вспомнился чёрный джип с «обезьяной» за рулём.

Машинально он вытащил из пачки водителя сигарету, закурил и впал в оцепенение. Водитель, почувствовав перемену в настроении московского гостя, тоже замолчал.

Но скоро «жигулёнок» благополучно въехал в лесопарковую зону, пропылил по накатанной дорожке метров пятьсот и остановился. Вероятно, это и была Берёзовая роща,

Денис увидел перед собою огромную поляну, на которой, судя по громкой музыке и скоплению народа, было организовано праздничное мероприятие. Причём организовано с размахом.

– Прямо сабантуй какой-то! – Денис сразу успокоился, понимая, что при таком скоплении людей его никто не тронет, и к нему вернулась прежняя симпатия к водителю белого «жигулёнка».

– Сабантуй, так и есть, – согласился водитель. – Сабантуй – это как русская масленица, только летом, и без этого дела.

Он звучно щёлкнул себя пальцем по глотке чуть ниже челюсти, намекая на «это дело».

– А я думал, что сабантуй – это как раз… – усмехнулся Денис и тоже щёлкнул себя пальцем чуть ниже челюсти. – Пьянка, одним словом.

– Не-е, – возразил водитель, хитро прищурившись. – «Сабан» – это по-русски «плуг», а «туй» – «праздник». Праздник плуга. Посадили всё в поле, и айда гулять!

И действительно, татарский праздник плуга напоминал русскую масленицу. Всё, то же самое, но с национальными особенностями.

Двое здоровенных парней, обхватив друг друга за поясницы льняными полотенцами, устроили греко-римскую борьбу. Ещё двое здоровяков наперегонки неслись по полю к финишу, водрузив на плечи по живому барану. Щуплый мужичонка с босыми ногами взбирался по высокому столбу, чтобы достать приз – сетку с живым петухом или новенькие женские сапоги. Что жена заказала, то он и собирался снять с высокого столба.

В окружении смеющегося народа другой местный ловкач, но уже с завязанными глазами, со всей дури молотил длинной жердью по земле, пытаясь попасть ею по огородной тыкве, наполненной скисшим молоком. В качестве приза ему предлагалась тушка свежеощипанного гуся.

Из развешенных по деревьям динамиков над праздничной поляной неслись веселые наигрыши русской гармошки на татарском языке. То есть с местной национальной особенностью.

– И всё равно, что-то мне подсказывает – если он выиграет, то обязательно обменяет гуся на водку, – заметил Денис, глядя на высушенное «вчерашним» лицо и трясущиеся руки ловкача.

– Обязательно обменяет, – кивнул водитель, выбираясь из «жигулёнка». – Ты погуляй пока, а я схожу за женой. А потом довезём тебя до автовокзала.

Денис вылез из салона и глотнул свежего воздуха. От напряжения и начинающейся июньской жары его спина совсем взмокла, и рубашка неприятно липла к телу. А ладони вспотели так, что ручка портфеля чуть не выскользнула из рук.

– Печёт, – сказал он, снимая пиджак. – Так и солнечный удар схлопотать можно.

Водитель вновь полез в салон автомобиля и, достав что-то, протянул это «что-то» Денису.

– Тюбятяй, – сказал он, подавая национальный головной убор летнего образца. – Носи на здоровье.

– А, тюбетейка, знаю, – обрадовался Денис, напяливая головной убор на нагретую солнцем макушку. – Спасибо.

– Тюбятяй, – повторил он. – Зять носил, пока гостил у нас. И позабыл в машине. С моей дощкой всё на свете позабудешь. Но у меня и вторая дощка есть. Молодая ещё, ущится в институте. Но щерез два года отдал бы за тебя. Приданое мать уже давно приготовила. Непутёвый ты, но я сам такой был.

– Денег сейчас нет, папа, – Денис изобразил на лице улыбку. – Где я их возьму на калым за невесту?