Русский татарин

– А-а, – в задумчивости произнесла она, наморщив свой прелестный блондинистый лоб и не обращая никакого внимания на его протянутую руку. – Алия. Или просто – Аля.

Денис аж загарцевал в своём кресле. Расстегнул пуговицы пиджака и, как брачующийся соловей крыльями, махнул полами того же пиджака.

– Аля-Алия? Это моё самое любимое имя! – промурлыкал он майским котом свою дежурную фразу, с которой обычно начинал, знакомясь с очередной красоткой.

Хотя, на самом деле, слышал экзотическое имя Аля-Алия впервые в жизни, и попроси его назвать другие подобные имена, не знал бы, что и ответить. Разве что, Белла, или Земфира, или Рената. Да и то потому, что имена эти на слуху и любимы всеми. Как и красивое татарское имя Чулпан.

– Любимое? Вы что, татарин? Точно, он – татарин! Ещё и смеётся! – блондинка возмущённо оттолкнула его руку. – Я что, смешно выгляжу?

– Нисколько. Только с чего Вы решили, что я татарин? – Денис нахально уставился ей прямо в глаза. – Или смех без причины, признак татарского мужчины? Так это даже и хорошо, что я – татарин! Ведь и Вы сами, простите, татарка. Татарка?

– Мама моя – татарка, – её чудесные глазки слегка потемнели. – А отец – чувашин.

– Бросил вас с матерью? – посочувствовал Денис, но посочувствовал как-то уж чересчур радостно.

– Бросил? Да как Вы смеете так о моём отце! – возмутилась блондинка.

– А что же Вы его тогда обзываете? – перебил её Денис. – Какой он «чувак» и как там дальше?

Блондинка посмотрела на Дениса так, как смотрит психиатр на своего пациента, который уже давно и безвозвратно «того».

– А всё-таки Москва как была дикой со времён Ивана Грозного, так и осталась по сей день! А жаль, – с иронией в голосе посетовала она. – Чувашином, балда! Чувашином! Национальность такая – чуваши. А ещё у нас живут марийцы, мордва, удмурты, башкиры, украинцы, немцы. Хотя…

Она задумалась.

– Мне не везёт. Ни с чувашскими, ни с мордовскими, ни с татарскими мужчинами.

– И очень хорошо, что не везёт! – Денис, как Кинг-Конг, забарабанил кулаками по своей груди. – Со мной повезёт. Ведь на самом деле я – русский. Могу показать паспорт.

Он вспомнил, как вид его паспорта подействовал на смуглую официанточку из московского бара. Но блондинка отрицательно покачала головой.

– Мне и с русскими мужчинами не везёт. И со всеми другими мужчинами России и ближнего зарубежья. Все они какие-то несерьёзные, все с несерьёзными намерениями.

– Да козлы они все! – он был готов согласиться со всем, что она скажет. – Все, кроме меня. Вам, несравненная Аля-Алия, необычайно повезло. Можно сказать, сама судьба толкнула Вас в мои… э-э… Потому, что моя мама – гражданка Франции. Так что и я наполовину француз. Да что там наполовину! Француз…

Денис вдруг осёкся. Первый раз в жизни он произнёс слово, которое, обычно, в первый раз произносят в годика полтора или даже раньше. Мама.

Увы, и его мнимое французское гражданство тоже не произвело на блондинку никакого впечатления.

– Хочешь обмануть женщину, говори ей только правду, – сказала блондинка. – Эх, ты! Француз!

И накрыв свои загорелые ножки платком, блондинка, отвернулась и стала глядеть в иллюминатор.

– Но она действительно гражданка Франции, – он не оставлял надежды прогуляться с блондинкой по улочкам Казани. – Была.

Но блондинка молчала, продолжая изучать заоблачный пейзаж. Денис понял, что приставать к ней бесполезно. Тем более, что состояние похмелья вернулось, голова немного закружилась и стало подташнивать. Денис демонстративно отвернулся и… уснул.

Проснулся он уже после того, как самолёт благополучно приземлился в аэропорту Казани, и все пассажиры, с блондинкой включительно, покинув салон, разбрелись кто куда.

Тут-то и случилась неприятность номер два. Пропал распечатанный на принтере текст письма от тёти Розы с сообщением о двух миллионах евро. Пропал вместе с конвертом, на котором рукою Дениса было написано: «Личное».

Минут пятнадцать он рылся в карманах своего щеголеватого костюма, перетряхнул содержимое делового портфеля и даже заглянул в кармашек впередистоящего пассажирского кресла. Ничего.

– Вот… ! – выругался Денис. – Не нравится мне всё это.

В общем, выходя из здания аэропорта, Денис Сибирцев чувствовал не очень хорошо. Желудок неприятно стягивала непонятная тревога, и уже хотелось назад в Москву.

Зная по опыту, что внешность москвича – она и в Африке внешность москвича, а потому таксисты назначат высокую цену, Денис неспешно обогнул площадь перед зданием аэропорта в поисках обычного нежадного «частника». И такой нашёлся.

Мужчина лет шестидесяти стоял возле своего чистенького «жигулёнка» белого цвета и заворожено смотрел на поднимающийся в небо авиалайнер.

– В Казань поедем, уважаемый? – спросил Денис.

– Сищас, сищас, – отозвался мужчина, не отрывая взгляда от небесного крылатого красавца. – Сищас.

– Что? – не понял Денис. – Простите. Но я не говорю по-татарски.

– Си-щас по-е-дем, – сказал мужчина, взмахом руки приглашая Дениса сесть в салон и усаживаясь сам.

Мужчина разговаривал по-русски с характерным для этих мест акцентом, при этом, не выговаривая букву «ч» и заменяя её буквой «щ».