Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море

Со времен Крымской кампании середины XIX в. в русском обществе было принято искать виновников проигранных войн среди интендантов. Не стала исключением и русско-японская война. По ее окончании российские газеты охотно публиковали материалы о злоупотреблениях тыловиков. Статьи из серии «“Герои” тыла, или В кулисах народного бедствия» вызывали широкий общественный резонанс и справедливое негодование сограждан. Еще шла война, когда военные контролеры затеяли рутинную проверку казенных трат на эвакуацию защитников Порт-Артура. Суммы, израсходованные для этих целей бывшим посланником в Корее, показались ревизорам завышенными, и дело было передано государственному контролеру П.Л. Лобко, человеку из ближайшего окружения П.С. Ванновского. Последний, как военный министр предвоенных лет, был лично ответственен за низкий уровень боевой подготовки войск и техническую отсталость русской армии, которые сполна проявились в Маньчжурии. Понимая, какие блестящие перспективы «дело» гражданского чиновника при его правильной постановке сулит военному ведомству в оправдание его маньчжурских провалов и злоупотреблений интендантства[1009]

, служба военных контролеров приватно поделилась новостью с Ухтомским. Князь также оценил ситуацию по достоинству и не замедлил опубликовать эту информацию, естественно, скрыв при этом ее источник. 2 (15) апреля 1905 г. на первой полосе его петербургской газетки «Рассвет» было напечатано короткое «письмо из Парижа». Его автор, мифический «Марк Михайлов», сообщал читателям об операциях с «русской казной» в Шанхае «нашего бывшего посланника в Корее», который-де накупил с дюжину «никуда негодных пароходов, уплативши за них громадные цены» и «теперь в отчаянии: не знает, как поступить».

Отчеркнув «письмо из Парижа» карандашом, Эспер Эсперович анонимно отправил экземпляр газеты в Шанхай и в своем расчете на бурную ответную реакцию Павлова не ошибся: получив газету, камергер тут же телеграфом запросил Ламздорфа «о назначении возможно безотлагательно официального расследования настоящего дела и возбуждении против авторов означенной статьи и редактора газеты уголовного судебного преследования»[1010]

. Так Павлов, конечно, полагаясь на непредвзятое разбирательство и гласное восстановление истины, поддался на изощренную провокацию своего давнего недруга. В возбуждении уголовного преследования газеты министр ему отказал, зато служебному расследованию дал ход. Очень скоро, однако, дело приняло совсем не тот оборот, на который рассчитывал камергер. Тон последующей полемики вокруг него задал все тот же Ухтомский, который с газетных страниц с неподражаемой патетикой восклицал: «Не пора ли сдержать аппетиты роковых карьеристов, с презрительной усмешкой взирающих на мир… даже когда родина изнемогает от страданий, потому что угодливый начальству цинизм таких наших представителей за границей, как способствовавший гибели “Варяга” и “Корейца” А.И. Павлов, не встречает ни откуда должного отпора, потому что мы или не знаем, или спим?»[1011] Иначе говоря, виноватым Павлов был объявлен изначально, еще до какого-либо разбирательства по существу.