Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море

В советской историографии и мемуарной литературе деятельность Акаси в 1904—1905 гг. была затронута при освещении истории конференции революционных и оппозиционных партий, состоявшейся в Париже в 1904 г.[458], а также при описании перипетий экспедиции по доставке оружия в Россию на пароходе «Джон Графтон» летом 1905 г.[459] Интересные сведения о контактах польских революционных и буржуазно-националистических организаций с японским правительством в годы русско-японской войны содержит коллективная монография сотрудников Института славяноведения и балканистики

[460]. Однако перечисленные работы далеко не исчерпывают всей картины взаимоотношений японцев и представителей общественного движения России в 1904—1905 гг. Не рассматривала этого вопроса и обширная советская литература, посвященная истории русско-японской войны и различным ее аспектам, отношению к ней большевиков и других революционных партий, деятельности боевых и военных формирований революционеров в годы первой русской революции. Аналогичным образом обстояли дела в советской историографии по истории Японии и ее внешней политики. Лишь А.Л. Гальперин упомянул о «каких-то таинственных махинациях» японских военных атташе в Германии и Дании[461], а А. Вотинов писал об активной шпионско-разведывательной работе, которую вели японцы против России в годы войны на территории Германии, Швеции и других европейских государств[462]

. В общем, советской историографии интересующий нас сюжет остался практически не известен. Одной из «боковых ответвлений» этой темы является история финансирования деятельности российских революционеров из-за границы. Но и она всегда оставалась для советских авторов, мягко говоря, не самой популярной как в силу больших трудностей в ее разработке[463], так и во избежание нежелательных ассоциаций у читателя – обвинения большевиков в получении денег «на революцию» от германского Генштаба были памятны всем.

Ситуация стала меняться лишь с 1990-х годов. В 1993 г. вышла в свет коллективная монография «Тайны русско-японской войны»[464], часть которой, написанная автором этих строк, специально посвящена интересующим нас сюжетам и вошла в настоящую книгу в переработанном и дополненном виде. Этот же текст стал основой для краткого очерка об Акаси и слежке за ним российских спецслужб, который был включен в упомянутое юбилейное издание по истории российской контрразведки

[465], а также главы в вышедшем несколько ранее первом томе многотомных «Очерков истории российской внешней разведки»[466] – увы, без обязательных в таком случае ссылок. Любопытно, что при этом авторы двух последних изданий, сотрудники, соответственно, ФСБ и СВР, коренным образом разошлись в оценке деятельности главного на интересующий нас момент российского контрразведчика – И.Ф. Манасевича-Мануйлова. Для первых – он, хотя личность и «колоритная», но все же человек, стоявший «у истоков контрразведки тайной полиции»[467]

; для вторых – досадное пятно на белых ризах российской внешней разведки, «лицо сомнительного толка» и «авантюрист». В отличие от него, другой крупный деятель российских спецслужб того времени, П.И. Рачковский, представляется современным отечественным специалистам внешней разведки «человеком больших организаторских и творческих дарований», «самым влиятельным профессиональным разведчиком во Франции за всю историю царской России»[468]. Насколько справедливы подобные оценки, мы увидим позднее. Здесь же отметим, что полноценное историческое полотно невозможно написать с помощью только двух – белой и черной – красок. К слову сказать, у профессионалов-современников Рачковский столь высокой репутацией не пользовался. «Я довольно скоро убедился, – писал в своих мемуарах начальник Петербургского охранного отделения генерал А.В. Герасимов, – что у Рачковского нет ни розыскных способностей, ни политического чутья … Все сводилось у него к одному – к деньгам: нужно купить того-то или того-то; нужно дать тому-то или тому-то. Иногда пустить деньгами пыль в глаза через агента … Он, по-видимому, был убежден, что за деньги можно было купить всех и каждого … … Присмотревшись к нему, я вижу, что в нем ничего нет. Дутая знаменитость»[469].