Русско-японская война 1904–1905 гг. Секретные операции на суше и на море

Происхождение этого названия – цитаты из древнекитайской поэмы, в буквальном переводе означающей «облетевший цветок и поток воды», неясно до сих пор. М. Футрелл, например, полагал, что оно явилось плодом фантазии кого-то из позднейших почитателей Акаси, переписчиков его доклада[477]. Другие исследователи считают, что таким образом доклад был озаглавлен при его перепечатке в японском МИД в 1938 г. с копии, принадлежавшей старшему сыну Акаси – Мотоёси. Оригинал доклада был сожжен вместе с другими секретными военными документами в конце Второй мировой войны так же, как и финансовые отчеты японского разведчика. Любопытно, что размножение доклада Акаси в МИД в конце 1930-х годов имело целью пропагандировать его опыт среди высших чинов министерства ввиду надвигавшейся новой войны. Наконец, не исключено, что подобным образом свой доклад озаглавил сам его автор, получивший среди соотечественников известность не только как военный деятель, но также как поэт и художник (один из современных исследователей деятельности Акаси констатирует, что в межвоенные годы его имя «фактически стало предметом культа в Японии», причем его «влияние на русскую революцию 1905 г. оказалось преувеличенным»

[478]).

Привлечение архивных документов позволило Уайту более обстоятельно, чем его предшественникам, осветить разногласия в токийском кабинете по вопросу о соответствии японским интересам дальнейшего развития освободительного движения в России, а значит, и о характере деятельности Акаси и его коллег. Опираясь на ранее изданные работы польских историков[479]

, американский исследователь коснулся также истории взаимоотношений с японцами В. Иодко, Ю. Пилсудского и других представителей польского общественного движения. В работе Уайта, наконец, заметно стремление отойти от примитивных и, главное, ни на чем, кроме собственных впечатлений, не основанных утверждений американца Диллона о прямой обусловленности революционного движения в России характером и масштабами японской помощи. Позднее эта тенденция получила в историографии дальнейшее развитие.

В самой Японии во второй половине 1960-х годов исследователем М. Инаба был опубликован и прокомментирован один из трех известных вариантов «Rakka ryüsui». В 1966 г. в Токио вышла в свет монография Тани Тосио «Тайная история русско-японской войны» – записи лекций, прочитанных автором в японской Военной академии еще в середине 1920-х годов. Таким образом, в японской историографии после длительного перерыва продолжилось изучение деятельности Акаси и даже начата серия документальных публикаций, посвященных его деятельности.

В 1970—1980-е годы в Финляндии был опубликован еще ряд работ по истории революционного и оппозиционного движения и связей между их представителями в Финляндии и России, написанных с привлечением документов финских архивов[480]. Анг лийский историк Ричард Дикон в вышедшей в 1982 г. «Истории японской секретной службы» рассмотрел контакты Акаси с тайным японским Обществом Черного Дракона, а также деятельность японских спецслужб в годы войны в России и за ее пределами[481]

. Наконец, в 1988 г. в серии, издаваемой Финским историческим обществом, были опубликованы выдержки из наиболее полного, третьего списка доклада Акаси вместе с извлеченной из японских архивов его перепиской с руководителями военного ведомства и МИД Японии за 1904—1905 гг. Кроме того, в этот уже упомянутый нами сборник (“Rr”) вошли основанные на широком привлечении документов из архивов Японии, Финляндии и США статьи наиболее видных на сегодняшний день зарубежных специалистов – Ч. Инаба, А. Куяла и О. Фэлта.

Таким образом, в научный оборот введены многие важнейшие материалы, которые дают возможность проследить историю контактов Японии с представителями российского освободительного движения в годы русско-японской войны[482]. Однако поскольку до сих пор документы отечественных архивохранилищ оставались невостребованными, эти исследования имели несколько односторонний характер и недостаточно полно освещали деятельность российских спецслужб. Восполнить этот пробел и призвана настоящая работа. Кроме документов российских архивов, коллекций библиотеки Slavic-Eurasian Research Centre Университета Хоккайдо и Международного института социальной истории в Амстердаме (International Institute of Social History (IISH)) нами были привлечены материалы Национального архива Финляндии и Библиотеки парламента Японии, любезно нам предоставленные, соответственно, доктором А. Куяла и профессором Ч. Инаба.

Полковник Акаси: первые контакты с российской оппозицией