Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.)

В Москве, однако, уже в то время, в особенности после поражения армии Хованского в битве при Полонке, были налицо другие настроения. При отпуске из Москвы в конце июля шведского гонца А. Эберса царь через пристава просил сообщить новому королю Карлу XI, что хочет иметь с ним «любовь и дружбу»[2558]. В своем отчете о поездке А. Эбере писал не только о том, что население России хочет мира со шведами и порицает виновников войны, но и о том, что в Москве хотят заключения «вечного мира» со Швецией и готовы потратить ради этого большие суммы денег. Русские, — писал он, — испытывают большие трудности в войне с поляками и татарами и опасаются возобновления войны со Швецией в условиях, когда лучшие войска Новгородского разряда погибли в битве при Полонке

[2559].

В Москве должны были вызывать беспокойство и сообщения, поступавшие в русскую столицу о концентрации в Прибалтике шведских войск. Так, в августе новгородские воеводы сообщали о приходе в Ливонию новых военных отрядов, привозе туда пушек, проведении здесь набора людей в солдаты[2560]

. В своей отписке от 12 сентября и А.Л. Ордин-Нащокин сообщал, что «в Ригу и в ыные городы изо всех свейских мест… людей збирают». А.Л. Ордин-Нащокин расценивал эти действия как угрозы («пострахи»), меры давления, чтобы «захватить бы им многими устрасками вечной мир», но, по его мнению, как только с Речью Посполитой «мир вечной учинитца и шведы страшны будут и вспоминать о Ливонской земле»[2561]. Аргументам А.Л. Ордина-Нащокина нельзя было отказать в логичности. Но успокоить царя и его советников они не могли, так как ход событий все более и более исключал возможность быстрого заключения выгодного для России мирного договора с Речью Посполитой.

В сентябре в прерванных и никак не возобновлявшихся мирных переговорах со Швецией наметился какой-то прогресс. 10 сентября А.Л. Ордин-Нащокин получил сведения, что Б. Горн назначен главой шведской делегации на мирных переговорах с Россией. 19 сентября отписка с этим сообщением была передана в Посольский приказ «от великого государя ис хором»[2562]. Очевидно, когда появились указания на то, что вопрос о мирных переговорах может перейти в практическую плоскость, царь отправил к А.Л. Ордину-Нащокину подьячего Приказа Тайных дел Ю. Никифорова с указаниями, которые тот и передал дипломату 6 октября[2563]

. К сожалению, текст самих указаний царя не сохранился и о них можно судить лишь по ответу А.Л. Ордина-Нащокина, записанному Ю. Никифоровым[2564]. В ответе фигурируют из этих указаний лишь два пункта. Во-первых, царь требовал скорее заключить мир со Швецией, во-вторых, предлагал использовать крупные суммы денег для подкупа шведских комиссаров. Ко второму из предложений А.Л. Ордин-Нащокин отнесся скептически, считая его практически неосуществимым («ни через кого зделать того никак невозможно»). Что касается заключения мира, то он обещал «промысл чинить» для достижения этой цели, но четко дал понять, что он против каких-либо уступок: «А поступатца, государь, в свейскую сторону, видя их нынешнее бессилье и безлюдство, не для чего, ото всех сторон швед утеснен». Ордин-Нащокин подчеркивал военное бессилие Швеции — шведские войска в Ливонии не получили подкреплений, да им «и быть неоткуль», солдаты и офицеры «на сей стороне моря», не получая жалованья, «идут в рознь». Одновременно он предупреждал царя, что уступки по отношению к шведам помешают достичь мира с Речью Посполитой: «А как, де, государь, в свейскую сторону ныне что уступить и поляки и литва, услыша то, будут в запросех высоки и с ханом болыии учнут ссылку держать».

Гонец, доставивший записи Ю. Никифорова, по-видимому доставил и в тот же день, 16 октября, поступившую в Приказ Тайных дел отписку А.Л. Ордина-Нащокина[2565]. В ней наместник ливонских городов выражал надежду, что сумеет удержать Ливонскую землю под русской властью, «покамест Господь Бог по твоей, великого государя, воле с поляки и литвою учинит». В той же отписке А.Л. Ордин-Нащокин, который ранее просто передавал царю предложения курляндского герцога о посредничестве его и бранденбургского курфюрста в переговорах с поляками, выступил в поддержку этой инициативы, в частности, потому что, если начнутся мирные переговоры с Речью Посполитой при посредничестве бранденбургского курфюрста, то «страшны будут шведы и учнут уступать».

28 октября в Приказ Тайных дел поступила еще одна его отписка[2566]. В ней со слов немецкого офицера из шведской армии, приехавшего наниматься на русскую службу, дипломат писал, что «в Свейской, де, государь, земле чюжоземцов всех отпустили, а заслуженные денги неполна не давали и отходили от них служилые люди з большим оскорблением». В связи с этим он выдвигал различные предложения, как привлечь в русскую армию отставных офицеров из Швеции. По-видимому, это сообщение должно было окончательно убедить царя в том, что со стороны Швеции не угрожает какая-либо серьезная опасность.