Рысюхин, ну вы и заварили!

Штабс отошёл на пару шагов, окинул весь строй страдающим взглядом.

— Итак, для самых одарённых по части памяти, напоминаю. За ближайшие десять минут вы должны сложить всё лишнее и запрещённое в это вот две тележки и перепаковать свои вещи для переноски на пятнадцать километров. Время пошло. Разойдись! — Он щёлкнул серебряной крышкой карманных часов и отвернулся, словно не в силах на нас смотреть.

И один из «залётчиков» повёлся на эту простейшую провокацию, попытавшись упрятать вглубь сумки бутылку водки. Вот неужели ему настолько нужно выпить, что готов идти на такой риск⁈ И настолько дурак, чтобы не понять, что крышка на часах щёлкнула только один раз, открываясь. А внутренняя поверхность, если отполирована — вполне себе зеркало. Ну, что тут сказать, кроме как «сам нарвался»⁈ А он нарвался — здорово так, во весь рост. Штабс его поименовал «наш верховный говночерпий», но смеяться никто не рискнул, во избежание. Надо сказать, заряд бодрости перед марш-броском мы получили хороший.

[1] Великие князья, равно как и наследник цесаревич, числились на службе или реально служили в самых разных частях. Но при восшествии на престол звание «замораживалось», поскольку считалось, что не может царь сам себя награждать или повышать в чине, плюс «звание» Самодержца всё равно заведомо и несравнимо выше любого генеральского.

[2] Ажыны (бел) — ежевика.

Глава 24

Что сказать о переходе от места сбора до лагеря? Да ещё так, чтобы это было цензурно? Нет, мне-то ничего, даже не слишком устал. Особенно порадовал ранец с жёсткой спинкой, куда как удобнее, чем сумка, что нужно в руках тащить. Но вот те, кто в туфлях и костюмах, или с двумя-тремя сумками, невзирая на предупреждения… Короче говоря, я до места дошёл, даже без особых усилий, хотя будь ранец раза в два полегче, то даже и удовольствие получил бы. Первую половину пути я часто посматривал на часы, чтобы определить, укладываюсь ли в норму времени, потом успокоился и только время от времени проверял, не слишком ли расслабился. Но вот некоторые еле доковыляли, если не сказать — доползли. У иных к концу пути ноги тот ещё ужастик из себя представляли. Отцы-командиры, а у нашего «родного» штабса нашлось аж трое помощников в звании поручиков и подпоручиков, постарались, чтобы все этот ужас увидели и прониклись. Потом выяснилось, что в большой палатке сидят целых два целителя, из Могилёвского медицинского, а с ними полдюжины практикантов, но к тому времени ощутить весь ужас положения любителей прогулок в модных штиблетах успели все, равно как и на себя примерить. Так что после целителя все носители неуставной обуви дружно, бодро и полностью добровольно отправились на полевой склад, а здесь был и такой, за солдатскими сапогами.

Пока страдальцы (на голову в первую очередь, как уверял дед, ворча, что не тут конец организма им лечат) лечили свои ноги, мы с Надосиновиком, его тенью Осинкиным и Сергеем Казюлиным на четверых поделили и съели мою колбасу, Васину курицу, которая на их с Сергеем фоне смотрелась, как воробей, многоэтажные бутерброды от Олега и Серёгины пирожки. Душевно так посидели, жаль, никто не захотел с собой термос тащить с горячим чаем, пришлось запивать водой из фляг, которые были с собой у каждого.

После перекуса чем запасливость послала, вышли на построение. Кто-то невыдержанный задал вопрос, без спроса и разрешения:

— А где мы жить будем?

Наш отец-командир, как ни странно, не разозлился даже, а как-то заулыбался. Ой, не к добру это!

— В блиндажах, конечно!

— А где они⁈

— Так где построите — там и будут. Курсант Журавинкин[1] — два наряда вне очереди за разговоры в строю.

— Есть два наряда вне очереди.

— Я понимаю, что нормальный взвод нормальных солдат как минимум один блиндаж бы себе к вечеру построили, или два, но вы таковыми не являетесь ни с какой стороны. Так что копать начнём, возможно, сегодня, а накаты учиться делать станем позже. Эту ночь будем спать по-бивуачному, на кошме около костров!

Выждав секунд десять, он спросил:

— Поверили? Правильно, мне верить нужно! Но ночевать сегодня будем в палатках. Правда, не все, а только те, кто не имеют взысканий. Остальные — добро пожаловать к костру. В роли кошмы и одеяла можете использовать всё, что хотите — из собственного имущества.

Строй загудел, но так, не размыкая губ, скорее даже застонал.

— Сейчас полчаса на отдых, за это время можете переодеться в полевую форму и, оставив вещи, получить шанцевый инструмент.