Рыцарь курятника

– Но зачем вы нам рассказали все это? – продолжал Морлиер, опорожняя свой стакан.

– Я вам скажу, – отвечал граф А. – Дом, в который отвезли Урсулу Рено тридцатого января 1725 года, находился на улице Вербуа. Этот дом был местом вечерних развлечений финансиста Сент-Фоа. На очередной оргии он решил избрать новую королеву. Молодым человеком, щегольски одетым, явившимся утром к Урсуле, были вы, кавалер де ла Морлиер.

Женщиной под вуалью, приезжавшей за Урсулой в половине седьмого вечером, были вы, мадемуазель Бриссо; тогда, в начале своих успехов, вы давали первый праздник в вашем маленьком домике на улице Вербуа.

Морлиер и Бриссо переглянулись с выражением удивления и глубокого беспокойства.

– Как? Как? – спросил Морлиер. – Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу сказать, – отвечал граф, – что в ночь на тридцатое января 1725 года несчастная Урсула вошла в этот дом на улице Вербуа и не вышла оттуда!.. Я хочу сказать, что если бы вы теперь вошли в сад этого дома и стали копать под деревом, находящимся в середине, то нашли бы скелет Урсулы Рено с обручальным кольцом на пальце и веревкой на шее, – да, да, нашли бы труп этой женщины, горе которой, страдания и муки были так велики, что в одну ночь она прожила тридцать лет, в одну эту ночь волосы ее поседели, а потрясение было столь велико, что кости в черепе спаялись между собой, как это случается в преклонном возрасте. Вот и все, что я хочу сказать! А теперь вы должны рассказать мне, ла Морлиер и Бриссо, как случилось это преступление. Вот для чего пригласил я вас сюда и вот для чего я сам сюда приехал!

ХХIХ Тридцатое января

Морлиер и Бриссо были словно поражены громом. СенЛе встал и подошел к двери, как будто любуясь картиной, висевшей над ней.

– Я выражусь еще яснее, – продолжал граф. – Вы понимаете, о чем я вас спрашиваю? Если вы не станете мне отвечать, вам останется жить двадцать четыре часа!

– Как?! – вскрикнул Морлиер.

– Я не знаю, как вы умрете, но думаю, что не от старости. Если, напротив, вы будете отвечать мне откровенно и расскажете решительно все, что знаете об этом деле, я награжу вас щедрее, чем Людовик XV.

– Что же вы хотите знать? – спросил Морлиер.

– Все, что вам известно об этой ночи 30 января 1725 года.

– Я расскажу все, что знаю, – отвечала Бриссо, – мне нет никакой выгоды скрывать, и я не вижу причины, почему мне надо от вас что-то утаивать.

– И мне тоже, – прибавил Морлиер.

– Так говорите же.

– Охотно. Только должен признаться, что известно мне немногое. Пусть даже вы пригрозите изрезать меня на мелкие кусочки, я не знаю, что мне такого особенного вам рассказать, разве что сочинить какую-нибудь историю.

– Я буду вас расспрашивать, а вы отвечайте мне.

Настала минута молчания. Сен-Ле, по-прежнему любуясь

картиной, стоял перед дверью. Граф продолжал:

– Это вы, Морлиер, 30 января приходили к Урсуле Рено?

– Я, – отвечал кавалер.

– Кто вам дал это поручение?

– Барон де Монжуа.

– Вы об этом заранее условились с мадемуазель Бриссо?

– Да.

– Кто придумал этот план?

– Барон де Монжуа.

– Что же вы должны были сделать еще и что вы сделали?

– Ничего. Моим визитом к «красотке-оружейнице» и закончилось поручение, данное мне.

Граф обернулся к Бриссо и приказал:

– Теперь вы расскажите, что вы сделали и что должны были сделать?

– Я праздновала в этот вечер новоселье в моем домике,

– отвечала Бриссо, – и давала мой первый ужин. У меня должен был собраться весь цвет высшего общества. Этот маленький праздник стоил покойному Сент-Фоа четыреста луидоров.

– Этот домик находился на улице Вербуа?

– Да.

– Вы ездили за Урсулой Рено?

– Я.

– Кто вас послал?

– Барон де Монжуа и граф де Шаролэ.

– Они вам объяснили, в чем дело?

– Не совсем. Я знала, что какая-то женщина хочет просить какой-то милости, но не знала никаких подробностей. Когда я приехала к мадам Рено, она была предупреждена, поэтому ждала меня. Мы поехали. Дорогой она ничего мне не говорила – она плакала. Я утешала ее, говоря, что она получит то, чего желает. Когда мы приехали, я оставила мадам Рено в маленькой гостиной, как было условлено.

– А потом?

– Потом я не занималась ею и не видела ее больше.

– Что она делала?

– Я не знаю.

– А вы? – спросил граф Морлиера.

– Также не знаю, – отвечал кавалер.

– Это невозможно!

– Вот единственное, что я знаю, – продолжал кавалер.

– Когда эта женщина приехала с Бриссо, она осталась на не-

сколько минут в маленькой гостиной, потом слуга, кажется Сен-Клод, пришел за ней и отвел в сад. Это было ночью; темнота была глубокая. Вот и все, что я знаю, а знаю я это потому, что в ту минуту, когда я входил в гостиную, я видел, как слуга и эта женщина прошли мимо меня.

– А потом?

– Я больше не видел мадам Рено.

– Она не была за ужином?

– Нет.

– А Шаролэ не уходил надолго во время ужина?

– Не могу сказать: это было так давно, что в моей памяти все перемешалось. Я не помню, отлучался Шаролэ или нет.

– Барон де Монжуа был за ужином?

– Да, он пришел одним из первых.

– И отлучался?

– Также не помню.

Граф обратился к Бриссо:

– А вы что скажете?

– У меня, как и у Морлиера, все в памяти перемешалось, – отвечала Бриссо.