Рыцарь курятника

Характером Людовика XV можно было бы объяснить все недостатки его царствования. Он был любезен, кроток и очень снисходителен; он никогда не говорил никому неприятного слова; но если он был любезен, кроток и снисходителен, то был также и робок, сомневался в себе и не обладал твердой волей. Во время больших церемоний он говорил мало, боясь выразиться дурно, и в первые годы своего действительного царствования (то есть после смерти кардинала Флери) его замешательство было порой так велико, что он не мог вслух выразить своих мыслей. В тесном кругу приближенных он, напротив, проявлял остроумие и веселую общительность.

Людовик XV был счастлив только в частной жизни, а политические дела и большие приемы были для него чрезвычайно тягостны; это объясняет некоторые особенности его царствования.

Когда он раздумал посещать народный праздник, придворные, особенно Ришелье, старались уговорить его.

– Государь, – сказал герцог однажды утром, когда Людовик XV был в хорошем расположении духа, – купеческий старшина приезжал ко мне вчера с предложением, которое показалось мне интересным.

– С каким предложением? – спросил король.

– Дать в ратуше не бал, а маскарад.

– Я не вижу никакого препятствия для этого. Пусть дает маскарад, если хочет.

– Тогда ваше величество сможет удовлетворить свое любопытство.

– Я?

– Конечно. Маскарад уничтожает все церемонии. Вы можете инкогнито поехать в ратушу, и, таким образом, государь, вы будете присутствовать на празднике без стеснения. Вы увидите, как танцуют наши хорошенькие купчихи и мещанки, которые, не зная о вашем присутствии, будут вести себя легко и непринужденно. Вы будете от души смеяться над карикатурными масками, к тому же, государь, вы приедете и уедете, когда вам будет угодно.

– Это прекрасная мысль, любезный герцог! – воскликнул Людовик XV, улыбаясь.

– Вы находите, государь?

Этот разговор происходил в амбразуре окна, служившей секретным кабинетом короля. Когда он уводил придворного в амбразуру, этим он оказывал ему величайшую честь. Придворные, находившиеся в комнате, стояли на почтительном расстоянии, так что никто не мог слышать разговора, происходившего между королем и герцогом.

Вечером, за картами, король сказал герцогу, что он согласен. Этого было достаточно. Ришелье тотчас же решил заняться всеми приготовлениями. Тайна должна была быть строго сохранена, и Ришелье предупредил купеческого старшину, а тот в свою очередь предупредил друзей. Каждый муж сказал об этом по секрету жене, каждый отец – своей дочери, каждый брат – своей сестре или сестре своего соседа.

Убежденный, что никто на свете (кроме Бине, камердинера, и герцога Ришелье) не мог знать, что он поедет на маскарад, король с чрезвычайными предосторожностями занялся своим туалетом. Он поиграл в карты с королевой и сослался на сильную мигрень, чтобы избавиться от церемонии, происходившей при отходе ко сну.

В девять часов вечера Бине ждал его в спальне с двумя дежурными камердинерами и четырьмя пажами. Людовик XV сам запер дверь и радостно воскликнул:

– Мне удалось! Никто ничего не знает!

Он посмотрел на четырех пажей, окруживших его, и сказал им:

– Замаскируйтесь и поезжайте со мной.

– О, государь! – вскричали четверо избалованных ребят в один голос, стараясь не запрыгать от радости.

– Ступайте, господа пажи, ступайте, – приказал король, – но если вы расскажете об этом хоть кому-нибудь…

Все четверо смиренно поклонились королю.

– А Доже? – спросил король.

– Он здесь, государь, он ждет, – отвечал Бине, отворяя дверь.

Доже вошел, за ним шел его помощник и нес четыре парика различной формы.

– Доже, – обратился к нему король, – сделайте так, чтобы меня не узнали.

– Не узнали, государь? – переспросил Доже. – Это невозможно.

– Почему?

– Потому что никто не может походить на короля и король не может походить ни на кого. Каково бы ни было мое дарование, государь, вы все-таки останетесь королем.

– Так, стало быть, меня узнают?

– Я так думаю.

– Доже, вы отнимаете у меня заветную мечту.

– Может быть, ваше величество до конца не узнают, но, возможно, угадают, что это король.

– Причешите меня как можно искуснее, Доже.

– Постараюсь, государь. Какой костюм наденет ваше величество? – спросил знаменитый парикмахер, изящно драпируя складки пеньюара, между тем как три пажа встали один напротив короля, другой слева, а третий справа, каждый из пажей держал в руке зеркало таким образом, чтобы Людовик XV мог себя видеть сразу с трех сторон.

– Какой костюм я надену? – повторил король. – Я и сам не знаю.

– Однако я должен это знать, государь, для того чтобы выбрать прическу.

– Я принаряжусь под тис.

– Под тис? Стало быть, надо надеть вам на голову венок из зелени и листьев?

– Делайте как знаете, Доже, но причешите меня быстро и хорошо.

Четвертый паж, вышедший из спальни с Бине, вернулся с пучком зелени в руках. Лукавое личико ребенка выглядывало из-за ветвей, и его золотистые волосы прекрасно гармонировали с темной зеленью стеблей.

– Ну, месье де Ростен, – сказал король молодому пажу, – вы похожи на купидона, старающегося спрятаться.