Рыцарь пентаклей

— Деревенщины, — ответил ему человек с перебинтованной головой, и в его глазах появился такой ужас, что остальные вопросы отпали сами собой.

— Пр-р-р! — неожиданно донеслось откуда-то издали, и тут же эта команда эхом отразилась от остальных возниц. Фургон вздрогнул последний раз и остановился.

— Ну вот, — жалобно проскулил перебинтованный. — Пожалуйста, не надо, — он закрыл голову ладонями, хотя его ещё никто не бил.

Далёкий голос скомандовал:

— Всем выйти! — и на его фоне раздался очень неприятный звук: лай собак. Даже на некотором расстоянии становилось ясно, что это были очень большие собаки.

— Что такое? — Шнырь завертел головой.

Ткань откинулась в сторону, впуская внутрь немного свежего воздуха, тусклый серый свет пасмурного дня и квадратную бородатую рожу, которая выглядела ещё более криминально, чем Шнырь.

— Выходим! — рявкнула рожа и скрылась. Покалеченные бандиты зашевелились, охая и вскрикивая, когда цепляли друг другу больные места; и поскольку больных мест было больше, чем здоровых, можно представить, какой поднялся шум. Потребовалось достаточно много времени для того, чтобы вытащить всех людей из фургонов и построить на небольшом пятачке земли, окружённом со всех сторон густой чащей. Гриф с самого начала старался затеряться в толпе и лишь иногда вставал на цыпочки, дабы рассмотреть, что происходит. Ничего примечательного: крестьяне, вооружённые как попало, небольшая куча неошкуренных брёвен, какие-то примитивные инструменты… И собаки. Большие лохматые собаки с грустными глазами.

— Тишина! — проревел знакомый голос, отчего все бандиты разом затихли и втянули головы в плечи. Когда Гриф осмелился выпрямиться, то увидел, что рядом с кучкой крестьян стоит Йоганн — и старик едва узнал его. В этот раз варвар сменил рогатый шлем, меч и шкуры на клетчатую рубаху, из которой можно было сшить попоны для пары лошадей, штаны из грубой ткани и сапоги, в каждом из которых можно было сплавляться по реке. Здоровяк оглядел притихших бандитов и начал:

— Давайте я расскажу, как отсюда можно сбежать.

Такого никто не ожидал. Недоумение было настолько осязаемым, что, казалось, над головами покалеченного Брунегенского отребья вот-вот возникнут буквы, складывающиеся в «эм-м?»

— Тут есть дорога. Ну, верней, я надеюсь, что скоро тут появится дорога, а не узкая тропа в глухом лесу. Если пойти по ней, то через пятнадцать лиг будет село. А оттуда уже рукой подать до Брунегена — всего тридцать лиг. Но в деревне знают, кто вы такие, поэтому не ждите тёплого приёма. Видите собак?.. — спрашивать не было нужды: лохматые зверюги с челюстями, похожими на крокодильи, сразу бросались в глаза. — Там их разводят. Порода такая, Краснорощинский Волкодав. Там их очень любят, сроду никогда не привязывали. Вы, наверное, хотите знать, почему Краснорощинский? — на самом деле бандитов волновал далеко не этот вопрос. — Потому, что так называется село — Красная Роща. Почему волкодав? — да, а вот теперь в точку. Несколько десятков ушей напряглись, улавливая каждый звук. — Потому что в здешних лесах волков водится целая куча, и без хороших защитников всех селян сожрали бы в два счёта. Но пусть это вас не останавливает! Смелость — одна из главных добродетелей, лично я её очень уважаю!.. Если не будет желания бежать по дороге, можете попробовать через лес, никто не станет отговаривать. К тому же, так можно быстрее добраться до Брунегена — всего двадцать лиг по чащобе, полной волков, и болотам. Пока всё понятно? Вопросов нет?

Тишина оглушала, псы, и те молчали, рассматривая строй бандитов тем самым немного грустным и усталым взглядом профессионала, оценивающего предстоящие трудозатраты: «Я не получу от этого никакого удовольствия, но просто не могу позволить себе упасть в грязь лицом. Порвать тебя на тряпки — моя работа, и я выполню её на все сто, не сомневайся». Словно для того, чтобы ухудшить и без того незавидное положение бандитов, с небес закапал мелкий дождик.

— Если же по каким-то причинам вы решите остаться тут, — продолжил Йоганн, насладившись паузой, — то нам с лордом Ординари нечего вам предложить, кроме свежего воздуха, нетронутой природы, вон тех брёвен и простых инструментов. Я отговаривал лорда от покупки этой земли, на что он ответил, как сейчас помню: «Йоганн, пройдёт время — и ты увидишь, что и в этом безблагодатном краю можно построить рай». Ещё он добавил: «Главное — усердие и хорошая мотивация». Так что… Скоро стемнеет, собирается дождь, а у вас нет даже простейшего укрытия. Рекомендую начинать работу прямо сейчас, и когда-нибудь вы построите на этих землях рай! — закончил Йоганн на высокой ноте.

— Но ведь это рабство!.. — пискнул кто-то в строю.

Варвар с удивлением посмотрел на человечка втрое меньше себя.

— Нет. Лорд называет это перевоспитанием.

Гул голосов поднялся на мгновение и снова стих.

— За работу, господа! — Йоганн указал рукой на брёвна, возле которых лежали кое-какие инструменты — специально затупленные, чтобы предприимчивые бандиты не использовали их в качестве оружия.