Рыцари былого и грядущего. Том II

– Да, да, не удивляйся. Всем известно, что братство низаритов создал великий Хасан ас-Саббах, но не многие знают, что в облике Хасана ас-Саббаха возродился сам Иисус Христос. Это великая тайна, но для наших новых друзей она теперь открыта, как и многие другие тайны.

Вальтеру стало плохо. Физически плохо – болезненная слабость разлилась по всему телу. Он даже не почувствовал гнева, лишь пустоту, в которой сразу же стало накапливаться что-то мутное, липкое, вязкое. Перед страшным богохульством, которое только что изрыгнул ассассин, простодушный рыцарь был совершенно беспомощен и беззащитен. С трудом ворочая языком, он смог выговорить лишь несколько слов:

– Не богохульствуй. Не надо. Нельзя.

– Вот в этом-то и беда христиан, – оживлённо затараторил ничего не почувствовавший ассассин. – Любую новую богословскую мысль вы сразу же объявляете богохульством. Но мы поможем вам раздвинуть границы религиозного мышления. Мы-то уже давно христиане, причём самые передовые христиане. Дело ведь не в обрядах. Хотя я, например, ни сколько не против того, чтобы пройти обряд крещения. Это нечто новое. Вы тоже сможете принять от нас много нового и куда более важного. Взять хотя бы отношение к телесным удовольствиям, на которые вы смотрите с испугом. Тело – замечательный инструмент, на котором можно исполнять самые разнообразные мелодии, несущие наслаждение. И чем больше таких мелодий, тем лучше, потому что разнообразие – от Бога. Вино, гашиш, утончённая еда, прекрасные женщины – годится всё. Бог хочет, чтобы мы наслаждались, это и есть рай на земле. Когда ты спишь с женщиной – это тоже одна из форм богослужения, и тут никакие ограничения не годятся. Можно это делать с самыми близкими родственницами, с сёстрами, например. Древние египтяне хорошо это понимали, есть и другие примеры…

С какого-то момента Вальтер перестал слышать ассассина, но липкая чернота всё больше и больше накапливалась в душе. Он почему-то не мог оторвать глаз от лица богохульника, ему стало казаться, что это уже не лицо, а какая-то бесовская маска, и вот, наконец, он явственно увидел перед собой омерзительную гогочущую дьявольскую харю. Сатанинское отродье, беззвучно шевеля губами, глумилось над бедным рыцарем.

Позднее Вальтер с трудом припоминал, как выхватил меч и раскроил ассассину череп. Словно со стороны смотрел он на то, как к нему бегут, потом скручивают руки за спиной и, кажется, что-то кричат. Побелевшие губы несчастного рыцаря шептали: «Погиб Вальтер… Нет большего Одноглазого…».

***

Ахмад не любил Саладина, хотя и служил ему верой и правдой вот уже 12 лет. И про себя он всегда называл великого султана Салах ад-Дина Юсуфа ибн Айюба именно так, по-франкски – Саладин. Конечно, Ахмад уважал Султана, да ведь и было за что, но всю свою любовь он отдал давно умершему атабеку Нур ад-Дину, которого никогда не называл в подражание франкам Нуреддином. При всех достоинствах Саладина сравнение с Нур ад-Дином было для ныне здравствующего султана очень невыгодным. Нур ад-Дин был проще. Даже вспышки атабекова гнева, смотревшиеся не особо привлекательно, всё же показывали человека открытого, искреннего, не желающего выглядеть лучше, чем он есть на самом деле. Нур ад-Дин вообще никогда не думал о том, как он смотрится со стороны. Саладин, напротив, словно постоянно сам себя рассматривал. Он-то как раз никогда не срывался на подчинённых, точнее, он всегда рассчитывал момент, когда надлежит «неожиданного сорваться», так чтобы его гнев выглядел красиво и благородно, и летописцы за спиной султана усердно скрипели каламами, с восхищением записывая слова, якобы случайно вырвавшиеся из уст великого человека. Саладин, казалось, не столько делает джихад, сколько пишет историю великого джихада, то есть в общем-то историю собственного величия. Казалось, он не был ни добр, ни жесток, он просто знал, когда надлежит быть добрым, когда жестоким, с тем чтобы и то и другое смотрелось максимально эффектно, чтобы это был жест, который переживёт века. В итоге не только Восток, но и Запад восхищается Саладином, своим злейшим врагом. Поэты франков – глупцы, не способные отличить фальшивые бриллианты от настоящих, им лишь бы было побольше блеска в стихах. Про Нур ад-Дина они не поют, потому что не способны оценить подлинного величия простоты. Про Нур ад-Дина все забыли. Атабеку это, конечно, всё равно, он давно уже в раю. Не всё равно Ахмаду.

Почему Аллах не даровал атабеку ещё хотя бы пару лет жизни? Ведь, когда из-за убийства посла ассассинов, рухнули переговоры между ассассинами и франками, ничто не могло спасти Синана от благородного гнева Нур ад-Дина. Атабек в два счёта разобрался бы со щенком Юсуфом, который в своём Египте весь изошёл на лукавство, а после этого стёр бы в пыль все крепости Старца Горы. И Синана, и Саладина спасла только неожиданно последовавшая смерть атабека. Смерть, положившая конец ослабевшей династии Зенгидов. Саладин очень шустро подобрал под себя и Алеппо, и Дамаск.