Сад (переработанное)

Подруги, побросав шесты, сгрудились вокруг нее. Хорошо, что она вернулась в звено! Но Вера огорчила их, сказав, что пришла только на один день — ей ведь придется замещать отца в саду до самой зимы.

— А вы, девушки, с работой не запаздывайте, — просила она. — И все-все записывайте о конопле.

— Ни к чему затея, — отмахнулась одна из подруг. — Все равно двух урожаев не видать. Здесь не теплая сторона. Не юг.

Мотя поспешила успокоить Веру:

— Я записываю. Погляди. — Она подняла свой шест с земли и показала зарубки, нанесенные с одного конца. — На сантиметры буду мерять, как растет конопля.

— Ты, подружка, золотая! И все вы — хорошие девчонки!..

Девушки шестами наклоняли вершинки конопли, чтобы пыльца поскони попадала на цветы матерки. Работу начали с участка, засеянного сортовыми семенами. Теперь это была уже не маленькая полоска, а целый массив, раскинувшийся возле самого леса. И конопля там вымахала высотой в озерный камыш; густая и упрямая, неохотно сгибалась под нажимом шестов. В воздухе клубился такой крепкий аромат, что девушки, дойдя до края полосы, выбегали, словно из угарной бани, на опушку леса проветриться да поболтать о припомнившихся деревенских новостях.

Вера попросила подруг, чтобы они нарвали снопик да отвезли в контору.

— Забалуеву нос утереть? Ага? — рассмеялась Мотя.

— Чтобы люди полюбовались.

— А я с таким снопиком встала бы перед председателем и сказала бы при народе: «Достань вершинку!»

— Он высокий — дотянется.

— Раскипятится. Зафыркает, как чайник на огне!

— А может, обрадуется: он коноплю любит.

— Если бы сам эти семена раздобыл, — урожай пришелся бы по душе!

Мотя сказала, что лучше всего принести коноплю напоказ прямо на заседание правления, и все согласились с ней, а пока что условились никому не говорить о невиданных конопляных зарослях.

Но случилось иначе. И случилось это через неделю, когда густо-зеленая матерка, опылившись, уже успела раздобреть, а бледноватая посконь, сослужив свою службу, начала увядать. Пришла пора рвать посконь да связывать в снопики. Время от времени, весело перекликаясь песнями, девушки выносили на межу снопы, бросали на землю, а сами опять скрывались в глубине зарослей. Никто из них не слышал, как подкралась к полосе мягкоходная темно-синяя «Победа». Забалуев, выйдя из машины, басовито гаркнул:

— Эй, девки! Поутонули все, что ли?

Первой вынырнула Мотя, держа в руке несколько былинок поскони. Ей хотелось ответить шуткой, но, увидев возле машины Векшину, она остановилась в нерешительности. И подруги тоже молча смотрели на председателя райисполкома: что она скажет?

Об этой конопле уже писали в газете. Не пора ли распространить ее по всему району?

Сергей Макарович не упускал случая похвалиться всем, чем только можно. И сейчас, заглядывая в глаза Векшиной, восторженно гремел:

— Отменное растение! Изо всей округи — у нас одних! Посмотри: как тальник на острове! Боимся: не ровен час, девки заблудятся — на коне не отыщешь! — и он захохотал.

— А вы зайдите сами, — Мотя кивнула Забалуеву на коноплю. — Тоже утонете! Даже картуз не мелькнет!

Дарья Николаевна, поздоровавшись, разговор начала не с конопли, а с песен, — им бы следовало выступать на смотрах художественной самодеятельности: вокальный квартет коноплеводческого звена! Песни под баян.

Девушки переглянулись — дескать, принимают все за шутку, никакие они не артистки, поют просто так, для своей души.

— Баянист у нас будет знатный! — подхватил Забалуев. — Мой сын! Скоро прикатит домой.

— Ну, совсем хорошо! — воскликнула Векшина. — На празднике, глядишь, сам председатель спляшет! Как, девушки, годится Сергей Макарович в плясуны?

— Земля под ним погнется!

— С таким строгим плясать боязно!

Все расхохотались.

Почувствовав себя непринужденно, девушки, перебивая одна другую, отвечали на расспросы о снегозадержании, об удобрениях, о борьбе с конопляной блошкой, да так задорно и суматошно, что не оставалось даже самой маленькой щелки, в которую Сергей Макарович мог бы вставить свое слово. Не забыли девушки о звеньевой, — она бы рассказала за всех: говорит, как бисер нанизывает, — залюбуешься! Все у нее по-научному, по-агрономически!

— Мы отыщем ее в саду, — сказала Дарья Николаевна и, глянув на Забалуева, спросила, не собирается ли правление колхоза в будущем году создать второе звено по выращиванию конопли.

— Оно, конечно, можно бы, — начал Сергей Макарович, почесывая ногтем в уголке губ, — но, понимаешь, у нас маслобойка старая, боюсь — не управится.

— Я имею в виду другое.

— Волокно? Его тоже вдосталь. Даже продаем лишние веревки.

Векшина вырвала коноплинку. Девушки стали отыскивать для нее самые высокие стебли и рвали до тех пор, пока она не остановила их:

— Хватит, хватит. Куда мне столько?

Коноплю связали в снопик и уложили в машину, — корни уткнулись в заднее окно, вершинки — в ветровое стекло.

Проводив машину, Мотя воскликнула:

— Ну, девчонки, попадет наш снопик в музей! Вот Верка обрадуется!

А в это время Дарья Николаевна в машине продолжила разговор с Забалуевым о конопле. Повторный опыт удался, — надо его распространить на все окрестные колхозы.