Сагарис. Путь к трону

По ночам ей часто снился один и тот же сон — что она мчится по степи на своём Атаре, впереди сияет восходящее солнце, которое серебрит высокий ковыль, а справа и слева от неё цепью скачет расма во главе с Тавас. Теперь Сагарис готова была полюбить свою предводительницу и простить Тавас все её жестокие выходки.

Этот сон настолько запал ей в душу, что девушка решила возобновить тренировки с оружием. Конечно, о настоящем мече можно было только мечтать, и она выстрогала деревянный. Что касается её любимого оружия — топора, то с этим дело обстояло проще. Она заказала его кузнецу латифундии.

Правда, он немного удивился, для чего вилику понадобился небольшой топорик, ведь в хозяйстве применялись лишь массивные колуны, чтобы заготавливать дрова. Но объясняться с рабом Сагарис не намеревалась, и он в точности исполнил все её пожелания. Более длинную, чем обычно, рукоять для топора, сделал столяр. Девушка тщательно отшлифовала и отполировала деревяшку, а затем на её конце сделала ремённую петлю — чтобы импровизированное оружие не потерять в схватке. Впрочем, в ближайшем обозримом будущем сразиться с врагами ей вряд ли придётся. Так полагала Сагарис...

Место для тренировок она нашла быстро. Оно находилось в оливковом саду, в самом его отдалённом конце. Сюда не забредали даже рабы, которые ухаживали за деревьями. Небольшая поляна была окружена густым кустарником, а посреди неё стояла одинокая столетняя олива.

Она уже почти не давала плодов, её ствол начал усыхать, и Сагарис укутала его толстыми соломенными матами, чтобы окончательно не погубить ценное дерево. Обычно старые оливы спиливали и отдавали столярам-краснодеревщикам, которые изготавливали из них великолепную мебель. Гай Рабирий был очень рачительным хозяином: он полагал, что денег много не бывает и что в латифундии всё должно приносить прибыль.

Вскоре Сагарис убедилась, что она по-прежнему владеет топором в совершенстве. Конечно, неплохо бы сразиться с опытным воином, ведь никакие тренировки с манекеном не могут дать того ценного опыта, который нарабатывается в схватках равных по силе противников. А лучше, если вообще против тебя выходит настоящий мастер.

Но приходилось довольствоваться боем с «тенью» — воображаемым соперником — и совершенствовать своё умение в метании топора. Это был конёк Тавас. Она могла поразить врага топором на расстоянии в двести шагов. Бросок Тавас был настолько мощным и молниеносным, что уклониться от разящего удара могли очень немногие. У Сагарис с метанием топора дело обстояло похуже, и теперь она буквально с остервенением сражалась с оливой, отходя от неё всё дальше и дальше.

К окончанию тренировки у неё начинали болеть все мышцы, однако девушка не обращала внимания на такие мелочи. Всё это было ей хорошо знакомо. Девы-воительницы были жестоки в обучении детей, не давая им расслабляться ни на миг. Они гоняли их до седьмого пота, поэтому боль в мышцах была постоянным спутником всех девушек-подростков до тех пор, пока их не принимали в расму.

С топором вопрос был практически решён, и Сагарис наконец принялась за меч. Ей было противно держать в руках деревяшку, будто она снова стала маленькой девочкой, но иного выхода даже не предвиделось, потому как без ежедневных тренировок (и амазонка это хорошо знала) утрачивался навык владения оружием.

Первое время она казалась себе настолько неуклюжей, что едва не плакала от злости. Меч-деревяшка был чужим, непослушным и всё время норовил выскользнуть из рук. Прикусив губу до крови, Сагарис в диком исступлении рубила маты, взлохмачивая солому, при этом стараясь вспомнить приёмы мечевого боя, которые переняла у своих наставниц. Это не всегда получалось как должно, и рассвирепевшая девушка снова и снова повторяла позиции, доводя себя до изнеможения.

В один из таких моментов ей показалось, что в зарослях кто-то таится. Это могло быть опасно. Бывали случаи, когда из соседней латифундии сбегали рабы, которые не выдерживали издевательств хозяев. В поисках пропитания они не останавливались ни перед чем. Их жестокость была поразительной, хотя в какой-то мере понятной. Ведь побег мог стоить им головы. А то и чего похуже — страшных пыток и распятия на перекладине.

Топор мигом оказался в руках Сагарис, и она бесстрашно раздвинула ветки кустарника в той стороне, откуда исходила опасность. Её удивлению не было пределов — там находился Бренн! Он выпрямился во весь свой немалый рост и сказал, виновато опустив голову:

— Прости, госпожа... Я оказался здесь случайно.

— Случайно? — Сагарис разозлилась. — По-моему, сегодня твоё место работы на конюшне!

— Да. Но так вышло...

Сагарис посмотрела на него долгим взглядом и только теперь заметила, что Галл сильно взволнован и смотрит на неё каким-то странным взглядом. Что с ним?