Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу

Мрачные мысли преследовали Байрама по пятам. Чтобы отвлечься от них, он даже начал посещать занятия в университете, что было оправданным шагом, потому что проблем в учёбе у него накопилось немало, а решать их было некому. Он и так потратил уйму денег, которых хватило бы на то, чтобы зарыть на будущее неплохой клад, на сдачу зимней сессии. Впрочем, преподаватели с их претензиями и нудными лекциями недолго занимали Байрама, а занимали его размышления о Бану, Афсане и подлости глупых девушек вообще и в частности. Имея кругозор настолько узкий, что он с лёгкостью мог пролезть в пчелиный хоботок, Байрам никак не мог поверить в чувства Бану к Учителю. Если бы он чаще ходил в институт, то услышал бы передаваемую шёпотом историю о пятидесятилетием профессоре, который по огромной любви женился на своей двадцатилетней студентке, которая была к тому же дочерью его ближайшего друга. Но интересы Байрама простирались не дальше новой модели смартфона, поэтому он ничего не знал ни о жизни вообще, ни о человеческой психологии в частности. «Надо её спросить. Подойти и спросить прямо – кто тебе нравится», – хорохорился Байрам, потому что в глубине души (в самой-самой большой глубине, куда никто не мог бы добраться) он был храбр, как самурай. Учитель, ну надо же. А он-то, Байрам, ревновал её к разным красавчикам. (Бану ужасно удивилась бы, если бы узнала, что туда, на сальсу, ходили какие-то «красавчики».) И больше всего он ревновал её к Джафару. Учитель, значит. Да она на него даже не смотрела! Когда он в конце урока радовал всех своим танцем, она вертела головой по сторонам и смотрела куда угодно, только не на Учителя. И потом, он женат! (Хотя Байрам никак не мог понять, на ком именно.) Порядочные девушки в женатых не влюбляются, Байрам это знал наверняка, впитал с молоком матери. «Я, наверное, чего-то не так понял, спрошу у Бану, она мне точно с радостью всё расскажет, мы же друзья. Правда, она не приняла мой запрос о дружбе в «Фейсбуке». Не заметила, наверное». Об опасности задавания такого вопроса Байрам не подумал. Вместо этого он позволил воспоминаниям об Афсане бродить в гулких пространствах своей черепной коробки до самого конца лекции. Слова Руслана всплыли в памяти. «А для чего он мне это вообще рассказал?» – недоумевал Байрам. Тут его осенило, и он почувствовал себя гением, хотя любому другому человеку такая мысль пришла бы в голову первой. Выпросив у соседа по парте огрызок бумаги и ручку, Байрам написал записку девушке, которая сидела впереди него и красила губы, не обращая внимания на преподавателя. Девушку звали Вафа. Она только и успела, что удивлённо принять записку, прочитать её и с интересом оглянуться на Байрама, как прозвенел звонок. Байрам тут же катапультировался.

– Вафа!

– Ай джан?

– Ответишь на мой вопрос?

– Знаешь, я не очень с ней дружила. По-моему, она ни с кем особо не дружила. У неё сестра была, кажется, да?

– Да, младшая. Она ничего не знает, наверное. Может, Афсана о ком-то говорила?

Вафа нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.

– Ну да, говорила. Про учителя сальсы всё время. Нам говорила – пойдите на сальсу, там такой учитель клёвый, как там весело. Ещё, помню, я платье одела, такое, с оборкой, а она хотела узнать, где я его купила, сказала, что учителю такие платья очень нравятся. Я ещё тогда смеялась, он же мужчина, какое ему дело до платьев? А она сказала, что нет, он всегда обращает внимание на красивые вещи. Ой.

Байрам заметно переменился в лице.

– Наверное, в него, – осторожно начала Вафа. – Но это всегда так бывает. Все всегда влюбляются в учителей танцев. И в инструкторов по фитнесу. И в стриптизёров. – Она начала потихоньку отходить от него. – Они для того и созданы, чтобы со всеми подряд флиртовать, это их работа. А может, и не в него. Я не знаю, я его никогда не видела! – И она убежала.