Самая темная ночь

Она так скучала по Нико… Он вернется через… Нина забыла, сколько прошло дней. Когда это было – пять дней назад? Шесть? Нико предупредил ее, что ему придется уехать, предупредил, как и в прошлый раз, и сказал, что будет отсутствовать дней десять, по меньшей мере.

Значит, ждать еще пять дней, больше ей ничего не остается. Нико скоро вернется, и у него будут ответы на все ее вопросы. Всего-то через пять дней. Это совсем не долго…

* * *

Ее тряхнули за плечо, вырвав из сладкой дремы.

– Нина! Нужна твоя помощь.

– Папа?

В последней раз отец поднимал ее среди ночи очень давно…

– Нет, милая. Это Нико. Прости, что разбудил, но мне правда нужна твоя помощь.

– Что случилось? Что-то с детьми?

– Нет-нет, с ними все в порядке. Я привел кое-кого с собой. Этим людям нужна еда, безопасное место для ночлега и…

– Я сейчас оденусь.

– Спасибо. Я оставлю тебе лампу.

Нина быстро оделась, впопыхах натянув пару носков Нико вместо своих чулок, и сбежала по лестнице вниз.

Возле кухонного стола сбилась в кучку незнакомая семья – целая семья, – изнуренные, перепуганные люди, и судя по витающему в кухне аромату, Роза уже разогревала суп. Двое детей – дошколята – цеплялись за юбку матери, а молодой отец держал на руках, прижимая к груди, младенца.

Нина старалась не топать, но незнакомцы все равно вздрогнули, и глаза их расширились от страха, когда она переступила порог.

– Все хорошо, – сказал Нико тихим, успокаивающим голосом. – Это моя жена. Она поможет. – И обратился к ней: – Вот этот малыш, похоже, подвернул ногу – обо что-то споткнулся в темноте. И у всех остальных ссадины и царапины.

– Мне осмотреть их прямо сейчас?

– Нет, сначала пусть поедят.

– Где мы их спрячем?

– Я покажу.

Она последовала за Нико наверх, обратно в их спальню.

– Может, положить для детей на пол соломенные тюфяки? Не думаю, что они все уместятся на кровати… – Девушка осеклась, глядя, как Нико берет стоявший у окна стул и несет его в дальний угол комнаты. Там, в углу, встав на стул и чуть не уперевшись головой в балки, он поднял руки и нажал на потолок. Что-то со скрипом подалось – оказалось, это люк. Одним ловким плавным движением Нико подтянулся и исчез в открывшемся черном проеме.

Нина подошла ближе и привстала на цыпочки, но не смогла ничего разглядеть в темноте наверху.

– Нико!

Из проема опустилась тонкая деревянная лестница, следом показалось его худое лицо, неузнаваемое в игре теней.

– Помоги поставить лестницу на пол. Да. Вот так. И подай лампу, пожалуйста, – надо проверить, нет ли здесь мышей.

Нина услышала его шаги наверху, раздался знакомый шорох кукурузной шелухи – похоже, Нико взбивал тюфяки, – и снова зазвучали шаги. Он протянул ей обратно лампу и спустился по лестнице.

– Я была в амбаре, – сказала Нина. – Там нет и намека на…

– Перегородка отделяет это помещение.

– Ты раньше не говорил мне…

– Собирался сказать именно сейчас. Пригодится на случай, если тебе самой понадобится спрятаться.

– Немцы придут искать этих людей?

– Не думаю. По крайней мере, не сегодня ночью. Но могут прийти, поэтому я постарался принять все меры предосторожности.

На кухне Роза уже достала аптечку, приготовила большую миску с теплой водой и чистые тряпки. Перевязав мальчику лодыжку, Нина промыла с мылом и обработала йодом ссадины остальным, затем проводила всех наверх и стояла в сторонке, глядя, как Нико и отец семейства помогают всем подняться в укрытие.

– Вот лампа, но несильно выкручивайте фитиль, – предупредил Нико. – Вон там есть ночной горшок. Утром я принесу вам еще еды и воды. Постарайтесь поспать хоть немного. Завтра с наступлением сумерек опять отправимся в путь.

Лестница была убрана, люк закрыт, и в спальне настала тишина.

– Спущусь ненадолго, поговорю с отцом, – шепнул Нико. – Я быстро.

Нина переоделась в ночную рубашку и вернулась в постель. На сердце было тяжело от страха за людей наверху, в голове теснились вопросы. Впрочем, от кого они бегут, и так было ясно. Так же, как и то, что будет, если их поймают.

Еще она боялась за Нико и за семью Джерарди – не только из-за спрятанных в доме беглецов. Эти люди уйдут завтра вечером, а она останется здесь. Одного ее присутствия достаточно для того, чтобы обречь всех в доме Джерарди на гибель, хотя они и ведать не ведают, кто она такая, не знают, что приютили еврейку, что она чужая для Нико и для всей их семьи. Немцам не будет до их неведения никакого дела – они казнят Нико как преступника, отправят его отца и братьев в трудовые лагеря, заберут скот, инструменты и все припасы до последнего зернышка, без зазрения совести оставив Розу с девочками умирать голодной смертью.

Нико вернулся в спальню, тихо и осторожно ступая, и сразу погасил свет. Развязал шнурки, снял ботинки и улегся на кровать, медленно и аккуратно, лицом к ней.

– Не буду раздеваться на всякий случай, – шепнул он.

– Кто эти люди?

– Лучше тебе не знать.

– Они бегут от…

– Да.

– Значит, вот чем ты занимаешься во время своих отлучек?

– Да. И я не посвящаю тебя в эти дела не потому, что не доверяю тебе. Доверяю. Но чем меньше ты будешь знать, тем всем будет безопаснее.

– Ты часто укрываешь здесь людей?