Самая темная ночь

– Я в прошлом месяце ездил в Бассано, зашел в аптеку на пьяцца Либерта – и словно в пещере Аладдина оказался. Куриных яиц, чтобы расплатиться, у меня не было, но там согласились принять несколько лир.

На следующее утро дети вскочили с первыми лучами солнца, и Нина, увидев, с каким восторгом и радостью они достают из носков скромные подарки, подумала, что эта сцена останется навсегда одним из самых счастливых ее воспоминаний. Ликование Карло слегка поутихло, когда ему велели отложить игрушечный самолетик и переодеться к мессе, но Нико немедленно утешил мальчика обещанием устроить с ним гонки истребителей во дворе по возвращении из церкви.

Тем вечером все семейство засиделось за столом после ужина. Все так объелись, что никто даже не мечтал о дополнительной порции праздничного пирога. Девочки спели для всех, а Нико развлек Карло многословным и обстоятельным повествованием о том, как волхвы в давние времена явились к Бефане.

Потом настало время идти в деревню и любоваться костром, который призван был служить Бефане ориентиром. Джерарди пришли с наступлением сумерек, когда соседи уже собрались на пьяцце, и все ждали, когда последние лучи зимнего солнца угаснут, чтобы ярко вспыхнуло пламя. Груда хвороста поражала размерами – предсказание Карло, днем уверявшего всех, что костер будет величиной с колокольню, почти сбылось.

Сейчас мальчик куда-то умчался со своими одноклассниками, в очередной раз пообещав вести себя хорошо, и, конечно же, держаться подальше от огня, и, разумеется, никуда не уходить с пьяццы, чтобы откликнуться, если взрослые его позовут, в любой момент. Альдо тоже присоединился к своим приятелям у входа в остерию.

Отец Бернарди положил начало празднованию, благословив собравшихся на пьяцце, но его голос потонул в гомоне толпы. Трое мужчин с факелами в руках выступили вперед, и казалось, будто все до единого, кто был на площади, затаили дыхание, когда пламя, поначалу несмелое, едва занявшееся, вдруг принялось расти, набирая силу и устремляясь к вершине костра.

Вокруг Нины люди весело переговаривались и смеялись, Роза и девочки распевали приветственный гимн Бефане. Лишь Нико стоял молча и неподвижно, без тени улыбки на лице. Во всем его облике чувствовалось нервное напряжение – так вела себя Сельва, когда ей приказывали охранять дом.

– В чем дело? – тихо спросила Нина.

– Наблюдаю за Карло. Боюсь потерять его в толпе.

Но Нико нервничал вовсе не поэтому – Карло и не думал теряться, он только что пробежал позади них, а костер был сложен аккуратно и не представлял угрозы.

И тут Нина поняла. Четверо немецких солдат стояли на краю пьяццы, перед участком carabinieri. Они непринужденно переговаривались и смеялись, закинув на плечи ружья, и похоже, их нисколько не волновало, что вся деревня нарушает комендантский час.[36]

Нина взяла Нико за руку, придвинулась поближе и, привстав на цыпочки, прошептала ему в самое ухо:

– Сегодня нам нечего бояться. Они просто смотрят и пытаются забыть о войне. Так же, как и мы.

– Я знаю. Знаю. Отец Бернарди только что сказал мне, что успел поговорить с начальником местного отделения Guardia. У этого парня язык как помело. Если бы немцы знали, до чего он любит сплетничать, они бы ему ни одной своей тайны не доверили.[37]

– И что же он разболтал? – нетерпеливо спросила Нина.

– Двое пропавших солдат записаны в дезертиры. Вот что узнал отец Бернарди.

– Ну вот, видишь? Теперь нам точно не о чем переживать.

Нико кивнул, но чувствовалось, что нервничать он не перестал.

– Вот только…

Шумно примчался Карло, сияя глазами от радостного возбуждения:

– Вы видели? Видели? Ветер уносит дым на восток! Это значит, год будет удачным!

Когда он снова исчез в толпе, Нико заулыбался и обнял Нину, притянув ее ближе к себе, а она пыталась вспомнить, что на самом деле говорится в народной примете – на восток или на запад должен идти дым. Возможно, Карло ошибся, и год их ждет еще хуже нынешнего.

В этот момент вдруг налетел очередной порыв ветра, бросил горсть пепла в глаза Агнесе, и, хотя с этой бедой она быстро справилась, терпение Розы затрещало по швам. Она отправила старших мальчиков искать отца и Карло. Когда мальчик неохотно прибежал, его покрытые копотью от костра щеки прочертили дорожки слез, и Нико бросился его утешать:

– Костер вот-вот обратится в горсть углей, ты и глазом моргнуть не успеешь. А дома тебя, между прочим, ждет кусочек пирога на ночь. А может, ты еще и жареными каштанами полакомиться захочешь?

Вскоре все они уже сидели дома, на кухне было тепло и светло, детские лица сияли от счастья, и их настроение передавалось взрослым, Роза снова разлила по бокалам подогретое красное вино, все получили по кусочку пирога, и это было лучшее лекарство от всех печалей.

– Время еще не позднее, – сказал Нико, – а я что-то проголодался. Может, нажарим каштанов?

– Как будто я могу отказаться, когда вы все на меня так смотрите, – проворчала Роза, но было видно, что она совсем не против.