Самая темная ночь

Нина ринулась на лестничную площадку и заглянула вниз. Нико склонился возле нижних ступенек и доставал нож из шеи второго немецкого солдата. Там было очень много крови. Больше, чем она когда-либо видела.

Нина выронила лампу. Стеклянная колба разбилась со звоном.

Нико взглянул вверх, на нее. Его лицо застыло, превратившись в маску ужаса.

– Прости меня.

Нина кивнула.

– Что будем делать? – прошептала она. Ей почему-то казалось важным говорить очень тихо, даже сейчас. Даже при том, что оба немца мертвы.

– Сходи в спальню, проверь, все ли спрятались. Повтори им, чтобы сидели тихо. Я приведу отца и братьев. Через пару часов рассветет.

– Может быть, я…

– Слушай меня. Нам нужно действовать очень быстро, иначе мы все погибли. Ты понимаешь?

Нина, потрясенная его резкими интонациями, молча кивнула и побрела в спальню. Незнакомцы уже забрались в убежище, но дверца люка была открыта. В проеме показалось лицо молодого мужчины:

– Что случилось? – спросил он испуганно.

– Не волнуйтесь. Я скоро принесу вам еду. А пока постарайтесь поспать. И проследите, чтобы ребенок не плакал.

В коридоре Нико, подхватив Майера под мышки, тащил его к лестнице. Нина, не сказав ни слова, взяла мертвеца за ноги в тяжелых сапогах, стараясь изо всех сил не смотреть на его лицо. Ее ладони были мокры от пота и крови, и сапоги из них все время выскальзывали, но Нико не жаловался.

Они уже добрались до площадки нижнего этажа, когда примчался Маттео и занял место Нины. Она молча пошла за мужчинами, не зная, чем еще можно им помочь. Ясно было одно – слова тут точно никому не помогут.

Альдо привел Красавчика и вместе с сыновьями пристроил мертвецов у него на спине. Без единого слова прощания мужчины все вместе двинулись в поля, по направлению к холмам. Альдо крепко сжимал в кулаке уздечку мула.

– Нина… – осторожно и как-то несмело окликнула девушку Роза. – Кровь. Тебе надо ее смыть.

Времени наполнять бадью для купания не было, поэтому Нина подошла к раковине, повернула вентиль и подставила руки под воду. Вода становилась все холоднее, от нее уже стыли кости. Руки дрожали, но Нине как-то удалось ухватить негнущимися пальцами кусок мыла и намылить предплечья, лицо, волосы. Она нащупала тряпку и начала тереть кожу, снова и снова, изо всех сил, скрести ногтями голову, поливать ее водой, пока кудрявые волосы не распрямились, облепив череп, а из носоглотки не исчез этот ужасный металлический привкус.

– Ну все, хватит, – ласково сказала Роза. – Теперь иди переоденься.

– Что ты сказала детям?

– Что ты уронила лампу и порезалась осколками колбы. Не думаю, что они заметили лужи крови на ступеньках, а лучшего объяснения все равно придумать не смогла.

– Как мы все это вычистим?

– Большую лужу засыплем песком, чтобы кровь впиталась. У папы целое ведро в сарае с инструментами. Потом соберем песок обратно в ведро и выбросим его в ручей. Оставшиеся пятна можно будет легко отмыть горячей водой с мылом. Я займусь нижними ступеньками, а ты приберись на втором этаже.

Нина переоделась в чистое платье, повязала фартук, скрутила испачканную кровью одежду в узел и сунула его под кровать, а потом взялась за работу. Cпустя, как ей показалось, долгое время приоткрылась одна из дверей, выходивших в коридор второго этажа. Даже не поднимая головы, Нина знала, что в щелку выглянул Карло.

– На полу столько крови… У тебя все нормально? Роза сказала, ты порезала палец.

Нина села на корточки и попыталась ему улыбнуться:

– Все нормально. Порез неглубокий, выглядит хуже, чем есть на самом деле.

– А что за шум был? Такой грохот, как будто кто-то скатился с лестницы.

– Это Нико бежал по ступенькам. – Ложь давалась ей легко, слова находились сами собой. – Он услышал, как я уронила лампу, и примчался наверх.

– А сам он не поранился?

– Нет, что ты. А теперь иди-ка спать, а то заснешь завтра в школе прямо на уроке.

Нина терла и терла половицы, в итоге через некоторое время у нее наконец появилась надежда, что с самыми ужасными пятнами все-таки удалось справиться. Но еще оставались брызги крови на стенах, и, похоже, избавиться от них можно было лишь одним способом – зачистить наждачкой, а потом заново оштукатурить стены.

К тому часу, как она выливала грязную воду в последний раз, небо на горизонте посветлело, но еще нужно было отнести ведро с песком, который обрел тошнотворный бурый цвет, к ручью на склоне холма. Добравшись до берега, Нина присела у кромки воды и песок с омерзительным шлепком плюхнулся в ручей. Вода на несколько секунд окрасилась в красноватый цвет, а потом потекла дальше, чистая и прозрачная, как прежде. Если бы можно было так же просто избавиться от воспоминаний…

Выражение лица Майера. Звук, с которым нож вошел в его шею. Понимание чудовищности происходящего, мелькнувшее в его глазах. Он знал, что сейчас умрет. Знал и оцепенел от страха, а она, Нина, стояла рядом и позволила случиться непоправимому.

Роза сидела одна на кухне, когда Нина вернулась от ручья. Кухонный нож, начисто вымытый, лежал перед ней на столе.

– Это был мой лучший нож, – сказала Роза, когда Нина вошла. – Не знаю, как им теперь пользоваться…