Самая темная ночь

«Избавятся. Уничтожат. Ликвидируют», – мелькнуло в голове у Нины.

– Отправят в другое место? – уточнила девочка дрогнувшим голосом.

Мужчина покачал головой. И резко провел пальцем по своей шее.

Нина успела подхватить девочку, когда та пошатнулась. Нужно было ее как-то успокоить, но для начала совладать с собственным страхом, унять свою боль, сказать себе: «У тебя еще будет время для скорби и гнева. Сейчас ты должна помнить о том, что нужно продолжать жить».

– Я Нина. А тебя как зовут?

– Сте… Стелла Донати.

– Я помню тебя. Ты встретила меня в Больцано, в самый первый день. Если бы не ты, у меня украли бы ботинки.

– Я, кажется, была не слишком приветлива. П-прости.

– Ты вела себя очень осторожно. Так и надо.

– Они сначала арестовали моих родителей. Я пряталась в квартире, но мне пришлось выйти, чтобы купить еды, и тогда… тогда…

– Я понимаю.

– Я даже не знаю, куда они увезли моих маму и папу… Куда? – Стелла заплакала.

А Нина не нашлась, что ей сказать. Как ответить на вопрос, если она сама не в силах вынести изреченную правду?

Вместо этого Нина дала девочке обещание:

– Я тоже осталась одна и буду твоим другом.

Стелла, кивнув, обняла ее тонкими руками:

– В моем вагоне были мертвые женщины. Одна из них простояла рядом со мной почти всю дорогу. Сначала она все время плакала и выла. Мне так хотелось, чтобы она замолчала, чтобы просто перестала так громко выть. И вдруг она перестала. Я посмотрела на нее – а она мертвая. Глаза у нее были открыты, но она умерла.

– Тише, тише, – прошептала Нина, крепче обняв девочку, и погладила ее по спине. Она всегда так успокаивала Карло, когда тот был напуган или чем-то расстроен.

Узники в полосатой униформе ушли.

Солнце встало над горизонтом.

Двери ангара в очередной раз распахнулись.

Явились солдаты – мужчины с колючим взглядом, с ружьями, дубинками и свирепыми псами. Они окружили толпу людей, потерявших всякую надежд, принялись расталкивать их, подгонять стволами и дубинками, выстраивая в шеренги. С солдатами пришли три офицера. Пленных стали выводить по одному перед ними – начался отбор.

Кивок, едва различимый жест – и человек присоединялся к одной из трех групп. Молодые мужчины, молодые женщины и все остальные. Третья группа была самая большая, она состояла из детей, стариков, калек и больных. Нина точно знала, что ей нельзя попасть в третью группу. А что делать со Стеллой? Девочку отправят именно туда, если она, Нина, немедленно что-нибудь не придумает. Стелла почти с нее ростом, но из-за этих школьных косичек выглядит совсем ребенком…

– Надо, чтобы ты казалась старше своих лет, – шепнула Нина ей на ухо. – Когда они спросят, сколько тебе лет, скажи – шестнадцать. Когда ты родилась?

– Шестнадцатого мая.

– В каком году?

– В тысяча девятьсот тридцатом.

– Нет, в двадцать восьмом. Изменим только год. Сможешь запомнить? Ты родилась в двадцать восьмом году.

– Да, – выдохнула Стелла.

Пока они шептались, Нина расплела ее косички, расчесала тонкие волосы пальцами – несмотря на страх, пальцы не тряслись, действовали уверенно и быстро, – откинула пряди со лба назад и перехватила лентой, одной из тех, которыми были перевязаны косички.

– Ну-ка посмотри на меня… Да, так лучше. – Она ущипнула Стеллу за щеки, чтобы слегка раскраснелись. Затем ущипнула себя. – Мы должны выглядеть здоровыми. Покусай-ка губы.

– Откуда ты знаешь, что надо делать? – спросила Стелла.

– У нас будет шанс выжить, только если они поверят, что мы способны работать, – пояснила Нина. – Нам нельзя попасть в одну группу с детьми, стариками и больными. – Тут она увидела, как изменилось выражение лица Стеллы, и пожалела о своей откровенности. – Нельзя плакать, только не сейчас, – поспешно предупредила Нина. Подави все чувства. Ты должна быть сильной. Просто стой прямо и делай то, что тебе прикажут. Не смотри им в глаза – они этого не любят. И не забудь: тебе шестнадцать. Ты родилась в тысяча девятьсот двадцать восьмом.

Они держались за руки, пока не оказались в первом ряду. Пока Стелла проходила отбор, Нина старалась никак не реагировать, потому что охранники здесь могли бы убить и за улыбку.

А потом настал ее черед. Она вышла из шеренги и встала перед офицерами в черно-серых мундирах. Глаз не поднимала, потому что они прочли бы в них ненависть. Вместо этого сосредоточилась на начищенных до блеска пуговицах их кителей.

Один из офицеров поманил ее к себе ленивым движением руки в перчатке. Нина сделала несколько неверных шагов вперед, холодея от страха. Он пощупал ее плечи – проверял мускулы. Взял за кисть, развернул ладонью вверх, провел пальцем по мозолям и одобрительно кивнул:

– Es gibt einige starke Stücke in dieser Lieferung.

Нина еще пыталась мысленно перевести эту фразу, когда ее подтолкнули к группе молодых женщин. Кажется, офицер сказал что-то о приличных «экземплярах» в этой «поставке»… Ну конечно, она – «экземпляр». Один из многих. Бездушный предмет, подлежащий оценке, инвентаризации – и отбраковке при наличии изъянов.