Самайнтаун

– Мне казалось, ты‐то знаешь, брат, что чужое надевать без спроса – дурной тон. Ничего не хочешь объяснить? – спросил Джек и пристально посмотрел Ламмасу в лицо.

Точнее, посмотрел в лицо себе.

15

Пой, маленькая гуппи, чтобы стать китом

Самайн – триумф осени. Разгуливая по паркам в октябре, люди шагают по умирающему телу земли, которую та медленно убивает. Карамельные яблоки и абрикосовый компот, которые они пекут и варят из последних ее плодов, – не что иное, как поминальные угощения на похоронах света, а танцы, игры и костюмы – проводы в мир иной. Потому каждый День города – Самайн – это похороны и есть. Призраки на них – почтенные гости, но вот мертвецам из плоти, особенно гниющей, в этот день все равно положено оставаться в своих могилах.

Однако Ламмас придерживался на сей счет другого мнения. Он не только превратил всех жителей Самайнтауна в камень, но и окружил всю площадь охотниками Херна. Джек насчитал по меньшей мере тридцать таких, обряженных в белые простыни, подобных привидениям, пока брел к Ламмасу через площадь, и еще столько же – пока стоял напротив него и протягивал Первую свечу. И это не считая оборотней предателя-Ральфа и ковенских ведьм в острых шляпах с широкими полями, которые, очевидно, к Ламмасу тоже присоединились всем скопом. Теперь первые сторожили внешние улицы, восемью лучами расходящиеся от городской площади, а вторые – самих людей. Как и они, ведьмы не двигались, но гудели, подобно осиному рою, стоя посреди толп и удерживая чары.

«Эх, хорошо все‐таки не иметь головы!» – подумал Джек. Никто не знает, куда именно ты смотришь, и не видит, как ты неистово вращаешь глазами, подмечая вокруг важные детали. Джек даже задумался на секунду, а стоит ли ему вообще эту голову возвращать? В конце концов, на Ламмасе она тоже смотрелась неплохо.

Его голова

. Это, Пресвятая Осень, все время была голова Джека! Немыслимо!

– Что произошло? – спросил Джек, и под этим он имел в виду все и сразу: как так получилось, что Ламмас стал носить ее вместо своей? Где тогда голова его? И где их братья? Что стряслось с ними всеми? Почему Ламмас стал таким? Что он собирается делать и для чего собрал вокруг всех этих людей? Зачем ему все это нужно?

Ламмас заговаривать не торопился, будто наконец‐то проглотил свой болтливый язык. Разметав в стороны от улыбающегося лица льняные кудри, он вдруг покачал головой – чужой, без спроса себе присвоенной… Так, все, хватит думать об этом! Джек передернулся и ущипнул себя за руку повыше Первой свечи, зажатой у него в ладони, пытаясь сосредоточиться.

– Нет-нет, сначала я, – зацокал Ламмас языком. – Мне нужно убедиться, что ты и правда помнишь. Скажи мне, Джек… Кто мы такие?

– Духи пира, – ответил он незамедлительно.

– А кто такие духи пира?

– Первые жертвы, принесенные в дар богам на праздники Колеса древними кельтами. Следовательно, мы тоже кельты. Точнее, были ими когда‐то…

– Правильно, правильно! – похвалил Ламмас, и Джек почувствовал себя как в школе, хотя никогда там раньше не был. Похоже, младший брат решил устроить ему настоящий экзамен. Сложил руки на груди и принялся ходить туда-сюда, покачиваясь, пока послушные ему покойники в костюмах – служители Дикой Охоты – что‐то таскали и устанавливали за костром, где стоял неработающий, высохший фонтан. Джек то и дело туда поглядывал, на какие‐то деревянные шесты и белые балахоны медиумов, неожиданно присоединившихся к охотникам и ведьмам. Правда, всего человек шесть или семь… Джек не смог заметить больше, покуда Ламмас опять загородил ему обзор и принялся сыпать новыми вопросами: – А сколько нас, духов пира, всего было, помнишь?

– Восемь. Я – старший, Самайн. Затем Йоль, Белтайн, Мабон, Остара, ты, Имболк и Лита.

– А что делал каждый из нас?

– Я душекосом служил, помогал душам заблудшим или привязанным к миру на тот свет отойти, эти оковы перерезал вместе с их тоской и болью. Йоль же прогоняет болезни из домов, несет избавление и рождение, но при этом злейшие морозы. Белтайн юношей и девушек венчает, красотой наделяет или отнимает ее. Мабон – в сон погружает растения, Имболк – пробуждает их, а Остара… Ох, мне правда всех надо перечислять?

– Ладно, а где мы жили?

– В хижине у того вязового леса, где Колесо нас выпускало после сожжения. Где‐то… Хм, – Джек вдруг оглянулся на ту тропу, которой пришел, мощеную бледным булыжником и ведущую к Старому кладбищу. – Где‐то здесь как раз и жили, верно? Да, точно, как я не понял сразу… Хижина Розы… Она сказала, хижину ее дедушке подарил некий дух из вязового леса. Та хижина когда‐то была нашей, а тем духом, должно быть, был кто‐то из наших братьев. Может, даже ты?